Доктор Данилов на кафедре - Андрей Шляхов Страница 20

Она поправила шапку, кое-как сунула в сумку шуршащий конверт и направление с выпиской, изобразила губами некое подобие вежливой улыбки и встала, намереваясь уйти, но Данилов тростью преградил ей дорогу.

— Я не имею права вас задерживать, — мягко сказал он, — но хотелось бы знать, отчего у вас сложилось столь нелицеприятное мнение о медиках. Мы, конечно, не ангелы, а люди, недостатков у каждого хватает, но бездушные, как вы выразились, суки все же составляют меньшинство. Во всяком случае, мне так кажется. Что случилось, Ольга Константиновна? Медсестра не так посмотрела или доктор был резковат? Да вы присядьте, уйти всегда успеете, но вы, кажется, пришли сегодня сюда для того, чтобы госпитализироваться, не так ли?

— Да, — кивнула девушка.

Поколебалась несколько секунд, словно раздумывая, стоит ли поверять Данилову свое горе, но в итоге сочла его кандидатуру достойной, села, опустила сумку на пол и немного сбивчиво, но в целом коротко и ясно изложила суть.

Дело, на взгляд Данилова, не стоило и выеденного яйца. В районной поликлинике гражданки Тереховой уволился рентгенолог. Бывает, они не слишком-то стремятся работать в обычных районных поликлиниках. Там хлопотно, суетно, часто бестолково, выше полутора ставок не прыгнешь, больше не заработаешь. Другое дело — большие многопрофильные стационары, где при желании (и с благоволения администрации, разумеется) можно закрывать три — три с половиной ставки. Рабочий день у рентгенологов из-за великой радиационной вредности их профессии короткий, нагрузка небольшая, так что совмещать им, как говорится, сам бог велел. Но вернемся к районной поликлинике, оставшейся без рентгенолога. В подобных случаях до появления в поликлинике нового врача на помощь приходят специалисты из соседних поликлиник, которые начинают работать, образно говоря, на два фронта, принимая как своих, так и чужих пациентов.

Увы, рентгенолог из одной соседней поликлиники только что ушел повышать свою квалификацию на сертификационных курсах, а его коллега из другого учреждения серьезно и надолго заболел. Такая вышла проблема с рентгенологами…

— Меня отправили в поликлинику на Нижегородскую. Там был просто ад, на запись к рентгенологу занимали очередь с шести утра на полтора месяца вперед. Направление из моей поликлиники ничего не значило. Заместитель главного врача сказала, что ничем мне помочь не может, порядок с записью одинаков для всех, случай у меня не смертельный, чтобы, как она выразилась, «гнать такую волну». Я вернулась к нашему лору, обрисовала ситуацию, она попросила медсестру рентгена…

— Рентгентехника, — машинально поправил Данилов.

— Попросила рентгентехника, — послушно поправилась Терехова, — сделать мне рентген костей носа в двух проекциях. Сама посмотрела снимки и направила меня сюда. Алла Анатольевна — хороший врач, с понятием. Молодая еще, не успела скурвиться… Извините, меня снова занесло. А здесь у вас возникла проблема: для госпитализации требуют описание снимков, а у меня его нет. И где это делать? Ждать, пока рентгенолог в поликлинике появится? Я две недели за свой счет взяла… Я пыталась объяснить медсестре, доктору, еще какой-то женщине в белом, но они и слушать не хотят — давайте описание снимков и все тут! Ваша местная рентгенолог заявила, что чужие снимки она описывать не собирается, ей за это не платят, да еще добавила… ну, в общем… ладно, не хочу вспоминать, а то снова расплачусь…

Глаза у Тереховой повлажнели, голос начал срываться.

— Можно взглянуть на снимки? — попросил Данилов.

Ему без слов позволили.

Снимки были качественными, а искривление носовой перегородки значительным. Во всяком случае, Данилов, далекий от оториноларингологии и рентгенологии, увидел деформацию без труда. У матросов нет вопросов, называется. Снимки были подписаны, имели бумажную наклеечку с номером поликлиники, датой, фамилией и инициалами пациентки. Все, как положено, и патология налицо, никаких сомнений и быть не может. Да и не тот это диагноз, искривление носовой перегородки, который требует напряженной работы умов, консультаций и консилиумов. Просто, как теорема Пифагора, и ясно как божий день.

— А кто-то из наших лор-врачей видел снимки? — спросил Данилов.

— Лор меня за описанием и отправила, — Терехова прижала руки к груди. — Вы понимаете, я же все-все объяснила, что такая ситуация, что я пыталась пробиться к рентгенологу в другой поликлинике, что я скоро выхожу замуж…

«Грядущее замужество — веский повод для операции, — подумал Данилов. — Даже стимул. Кому охота отравлять храпом медовый месяц?»

— И что теперь? — Терехова раскрыла глаза пошире и посмотрела на Данилова. — Как-то можно исправить ситуацию? А то неохота бросать начатое на полдороге. Я ведь так боялась операции, а тут решилась, собралась, и вот…

Данилов посмотрел на часы. Впрочем, можно было бы на них и не смотреть: как тут откажешь, если сам набивался с вопросами? Да и не хотелось оставлять человека при столь нелестном мнении о медиках.

— С кем из лор-врачей вы разговаривали? — спросил он.

Лор-отделение оказывало плановую оториноларингологическую помощь пациентам по направлениям поликлиник. Их было не так уж и много, обращались они днем, по будням, с девяти до четырнадцати, поэтому дежурного лор-врача в приемном отделении не держали. Каждый раз на прием спускался кто-то из врачей отделения.

— Как зовут — не знаю, она не представилась. Полная такая блондинка, у нее еще родинка на подбородке…

«Ни хрена себе!» — вульгарно удивился Данилов. Полная блондинка с родинкой на подбородке была ни кем-то там, а заведующей лор-отделением Труфановой. При встрече Данилов здоровался с Труфановой и знал, что ее зовут Викторией Андреевной. По вечно брюзгливому выражению красивого холеного лица нетрудно было догадаться, что характер у нее далеко не сахарно-медовый. В больнице Труфанову считали хорошим и сильным руководителем, и у администрации она была на хорошем счету. Это чувствовалось хотя бы по тону, которым главный врач и его заместители по медицинской части и по хирургической помощи разговаривали с Викторией Андреевной.

Предчувствуя неминуемые сложности, Данилов взял у Тереховой снимки и нехитрую медицинскую документацию, а саму ее попросил подождать в приемной. На всякий случай оставил номер своего мобильного. Мало ли что, вдруг пока он будет разыскивать Труфанову, та передумает, спустится в приемное отделение и начнет оформлять Терехову. Вряд ли, но все же, все же…

Труфанову он нашел сразу же там, где и положено — в кабинете заведующей оториноларингологическим отделением. Он был невелик, а от обилия развешанных по стенам дипломов казался еще меньше. Они все, как один, были в красивых позолоченных рамочках и должны были производить впечатление на посетителей. На кого-то они, возможно, его и производили, но не на Данилова. Его подобная дипломофилия только развлекала. Ладно бы еще вешал народ по стенам что-то значимое, например свидетельство о стажировке в каком-нибудь известном отечественном или зарубежном медицинском учреждении, или еще что-то в этом роде. Нет же, в большинстве своем висят филькины грамоты от фармацевтических фирм (те любят выдавать дипломы «за выдающиеся успехи в клинических испытаниях» препаратов из своего ассортимента) и почетные грамоты местного больничного масштаба.