Фунгус - Альберт Санчес Пиньоль Страница 20

– Одного не понимаю, – язвительно сказала Майлис, – как вы собираетесь свергнуть мировой капиталистический строй с четырьмя сподвижниками, какими бы чудовищами они ни были?

Хик-Хик пожал плечами.

– Составление планов – буржуазная привычка, – заявил он в свою защиту. – Анархия стремится к спонтанности. Эти товарищи станут искрами, из которых разгорится пламя революции.

Майлис настаивала на том, что это дикие существа, а следовательно, их действия непредсказуемы.

– Вы ошибаетесь, – засмеялся он. – Они в точности следуют моим указаниям.

– Вы уверены?

Хик-Хик самодовольно улыбнулся.

– Абсолютно. Они совершенно безвольны. На самом деле их воля – это я.

– Вы всегда говорили, – сказала Майлис, меняя тему разговора, – что главная цель анархизма – уничтожение наследственных монархий и буржуазных республик. Иными словами – ликвидация любых форм организованной политической власти.

– Совершенно верно, – подтвердил польщенный Хик-Хик.

– Одновременно вы заявляете, что эти так называемые товарищи подчиняются вам беспрекословно. Вы ими распоряжаетесь, как хотите, и решаете все за них.

– Именно так: я отдаю приказы, говорю, что они должны делать, а потом проверяю работу, – сказал он, гордый собой.

Хик-Хик не понимал, что Майлис готовит ему западню. Она подвинула стул, чтобы оказаться напротив, протянула руки через стол и дотронулась до его пальцев. Он снова увидел белые запястья жительницы Пиренейских гор. Раньше, в осенние дни, Майлис любила показывать ему свои руки. Она сжала его пальцы, не скрывая тревоги, посмотрела в глаза и задала свой вопрос:

– И вы, дорогой друг, хотите уничтожить власть имущих, используя для этого Власть очевидно деспотическую?

Вопрос смутил Хик-Хика. Противоречие казалось слишком явным, чтобы даже такой человек, как он, не обратил на него внимание. Майлис ожидала именно такой реакции: смутить гостя, заставить его сомневаться. Хик-Хик растерянно посмотрел на нее, на Старика, на Альбана. Он обвел взором уютную столовую, маленький камин… Все уголки этого добропорядочного осталя были старательно обогреты. Ему подумалось, что умение содержать жилище в тепле – один из главных навыков человеческой цивилизации, а он, даже управляя титаническими силами и располагая сверхчеловеческой Властью, живет в отвратительной пещере, где всегда царит холод.

– Хик-Хик! – воскликнула Майлис. – Вам кажется, что эти монстры вас слушаются, но ничего хорошего ждать от них нельзя.

– Это же просто грибы, – пробормотал он.

Майлис поняла, что гость готов выслушать ее доводы, дверца в его сознании приоткрылась, и она могла его убедить.

– Не называйте их грибами, – взмолилась она.

И, как добросовестная учительница, объяснила ему, что слова определяют предметы и явления. Слово «гриб» не соответствовало природе существа, которое ожидало его за изгородью, кем бы оно ни было. Майлис взяла с полки один из словарей, внимательно, как настоящий ученый, полистала страницы и в заключение произнесла: «Фунгус».

– Фунгус?

– Да, называйте их фунгусами.

Слово звучало весомо, мрачно и зловеще. «Гриб» – слово безобидное, а «фунгус» говорило о темном и таинственном происхождении странных существ. Поэтому Майлис повторяла снова и снова: фунгус, фунгус, фунгус, – ожидая, что таким образом заставит гостя понять, что тот оказался во власти недобрых сил.

Прежде Хик-Хик не испытывал потребности называть эти создания каким-нибудь общим именем. Если первое чудовище он окрестил Кривым, то причиной тому было отсутствие у него одного из глаз; другого он называл Коротышом из-за маленького роста. Только и всего. Но ему хотелось доставить Майлис удовольствие, ведь именно поэтому он к ней пришел. Фунгус? Ей хочется, чтобы он называл их фунгусами? Прекрасно – пусть будет фунгус. Если ей так хочется, он с радостью сменит им имя: фунгус так фунгус.

Пойдя на эту уступку, Хик-Хик явственно ощутил, как осталь вздохнул с облегчением, а значит, он снова принят в человеческом обществе. Старик разогрел в ковшике винкауд. И пока все пили и курили, а Альбан, как и прежде, прижимался к его груди, Хик-Хик набрался смелости и извинился перед Майлис за свое опоздание в тот страшный день.

– И за то, что случилось потом, – добавил он, потупившись.

Однако Майлис его не поняла:

– А что случилось потом? О чем вы?

Он промямлил что-то невнятное, но Майлис заговорила снова:

– Мне кажется, произошло недоразумение, – сказала она. – Мужчины на постоялом дворе отнеслись ко мне с уважением. Сначала напоили травяным чаем с медом, а потом, когда я собралась уходить, расстроенная вашим отсутствием и долгим ожиданием, любезно предложили проводить до дома.

И видя, как изменилась физиономия гостя, добавила:

– Что с вами? Мне не хотелось бы знать, что я невольно послужила причиной ссоры.

Хик-Хику показалось, что на него рухнул потолок. Он обхватил голову руками, словно пытаясь защититься от удара. Касиан, мерзавец Касиан. Вся история с изнасилованием оказалась дурацкой шуткой, дюжина контрабандистов приняли страшную смерть из-за недоразумения. Бедняга затряс головой, словно собака, вылезшая из воды. Теперь ничего не поделаешь. Ему оставалось только объяснить причину своего визита. Хик-Хик посмотрел на Альбана и сказал:

– Я обещал подарить тебе лошадку, правда? Так вот: я тебе ее привез.

Даже сейчас, когда он произнес эти безумные слова, люди понимали друг друга: намерения Хик-Хика были добрыми, хотя и абсурдными, щедрость – искренней, а жители осталя всегда старались понять ближнего. Старик слушал речи гостя без осуждения, а Майлис старалась уразуметь его доводы. К несчастью, именно в эту минуту она посмотрела в окно.

К окну прилип Коротыш. Тысячи его пальчиков ощупывали стекло, а желтые глазки рассматривали все уголки дома. Выпуклая шляпка заслоняла почти все окно, не пропуская солнечные лучи. Неожиданно возникшая тень заставила Майлис обернуться. Увидев чудовище, она вскрикнула от испуга, а Альбан заплакал. Встревоженный Старик поднялся на ноги.

Нет, фунгусы не слушались Хик-Хика, несмотря на его недавние уверения: по крайней мере одно из чудовищ не повиновалось приказу и зашло за изгородь. Старик снял со стены ружье и зарядил. Гость вскочил со стула и попытался его вырвать.

– Нет!

Ни тот, ни другой не желали сдаваться. Старик не понимал, в чем заключается истинная опасность, но Хик-Хик знал, что фунгусы внимательно прислушиваются к смеси разнообразных чувств, исходивших из осталя. Эти чувства передавались по воздуху и волнами докатывались до чудовищ. Возбуждение Старика, страх Майлис и тревога Альбана притягивали фунгусов так же, как кровь привлекает акул. Хик-Хик был уверен, что монстры слышат их чувства, следят за ними, потому что он ощущал это, да – ощущал. Теперь ему стало окончательно ясно: фунгусы различают эмоции каждого человека точно так же, как люди узнают чужие голоса. Сейчас чудовища испытывали недоумение и беспокойство: разочарование, грусть и отчаяние хозяина они принимали за сигнал тревоги, а стремление Старика защититься – за угрозу. Хик-Хик заранее знал, как они поступят. И если они до сих пор не ворвались в осталь, то лишь потому, что не могли пролезть через маленькие квадратные окошки, казавшиеся игрушечными. Чудовища бросятся на поиски входа и непременно его найдут. А что будет дальше, Хик-Хик догадывался.