Где находится край света - Ольга Меклер Страница 20

– Мур-р-р-р-р-р-р! Мур-р-р-р-р-р-р-р! Мур-р-р-р-р-р! Бабушка, ты слышишь? Слышишь?! Мур-р-р-р-р-р-р-р!

Как же счастлива, как горда ее любимая девочка! Как хочет ее порадовать!

– Котик мой, зайчик мой любимый, лучик мой! «Эр»! Мы научились говорить «эр»!

За месяц до школы отношения с дочерью окончательно испортились, и на встречи бабушки и внучки было наложено суровое вето. Решение было окончательным и обжалованию не подлежало.

Бывая в командировках, обязательно забегал Лева. Расспрашивал о житье-бытье, об Оленьке, которую ему приходилось видеть тоже тайком и урывками; с восторгом рассказывал о жене (Мария Васильевна, я не вижу, когда она моет полы и готовит! Просто в доме всегда все есть и чисто! В гости собираемся – достала из шифоньера какой-то кусок ткани и за два часа сострочила себе моднейшее платье!), о приемном сыне (такой воспитанный мальчик, такой умница, помощник!), о маленькой дочери (это такое чудо!), о блестяще защищенной кандидатской, о ежегодных поездках с семьей к морю… Эх, Лора, Лора, какого мужа ты потеряла!

Подарки Мария Васильевна наловчилась передавать через Левиных сестер или Зинаиду Алексеевну, через общих друзей и соседей. И пусть не знает, от кого, зато радость у ребенка будет. Когда Оля оказывалась в больнице или санатории, обязательно находились врачи и медсестры, готовые «угостить» ребенка передачей от бабушки. А Лора была крепка как кремень – мы бедные, но гордые.

И лишь у главврача санатория «Березка» Эльзы Андреевны, не побоявшейся Лориного гнева, достало терпения и мудрости провести с двенадцатилетней Ольгой разъяснительную беседу и настоять на том, чтобы та поздравила бабушку с 8 Марта. Как же она суетилась, когда жарила столь любимые ее лучиком куриные ножки, пекла свой фирменный нежнейший бисквит, украшала его шоколадным кремом и – для полного деткиного счастья – положила в сумку коробку «Птичьего молока», конфет, в Олином понимании равных не имеющих.

И снова они были вместе, на сей раз в обстановке строжайшей секретности.

Муха-Цокотуха и любимые сказки Пушкина возрастную актуальность утратили, но в скромной домашней библиотеке были Цвейг и Мериме, кое-что из ЖЗЛ, двухтомник мастеров французской новеллы XIX века, О. Генри. Заинтересовать Мария Васильевна умела гениально: обходясь без примитивного «прочтешь-узнаешь», она вкратце излагала содержание, но так, чтобы возникло непреодолимое желание прочитать. И Ольга погрузилась в запойное постижение европейской литературы. Справедливости ради надо отметить, что читала она всегда, с первого класса. У Лоры осталась богатейшая библиотека отца, у Меклеров, уже живших в Алма-Ате, от книг ломились 5 книжных шкафов и кладовка. В детской библиотеке имени Абая (о, это еще одно великолепное карагандинское здание, слева от Дворца горняков, с крышей, украшенной восхитительными зубцами!) Оля тоже паслась постоянно. Но прежнее чтение было довольно бессистемным, теперь же бабушка ненавязчиво, но умело взялась за формирование вкусов подрастающего поколения.

А еще она настойчиво учила пользоваться справочной литературой. Просто перестала отвечать на вопросы, ответы на которые можно было найти в энциклопедическом словаре. Когда Ольга в очередной раз открыла один из томов и обнаружила отсутствие нескольких страниц, она пришла в ужас:

– Бабуль, здесь страницы вырваны! Кому ты давала словарь?!

– Никому, – спокойно ответила она. – Это я сама. И не вырвала, а вырезала бритвой.

– Ты?!

– Я. Все три страницы, посвященные Сталину. Я не хочу, чтобы это было в моем доме, – и впервые рассказала девочке о телячьих вагонах и марганцевом руднике.

Она как раз ждала внучку, на каникулах остававшуюся абсолютно беспастушной, готовила обед, когда раздался грохот – в прихожей рухнуло зеркало. Господи, благослови! Собрала осколки, все вымела, вымыла. Голодная Ольга, притащившая по обыкновению подружку, даже не заметила перемен в интерьере. А на следующий день позвонила старая знакомая, работающая в ХМИ (Химико-металлургическом институте АН Казахстана):

– Мария Васильевна, Лева погиб. Автокатастрофа. Лора с Олей поехали в Балхаш на похороны. ХМИ закрыт – все там, его ведь так любили… Ужасно, ужасно! 37 лет, два месяца до защиты докторской! Наши и кандидатскую-то в эти годы не защищают!

Вот и не верь в приметы…

Оля стояла на пороге, враз повзрослевшая, с застывшей в глазах болью. Она-то думала, что еще три года – и в кармане будет паспорт, и можно будет спокойно ездить к папе и тете Вале, и познакомиться наконец-то с младшей сестренкой Витой. Говорят, они похожи… А с Игорем – сыном тети Вали – у них с первой же встречи, когда оба еще в садик ходили, отношения сложились. Тогда папа просто украл ее, можно сказать. Как же здорово было! Им купили одинаковые спасательные круги для купания в Балхаше, мама Валя сшила одинаковые пилотки и вышила на них кораблики (Игорю красный, а ей желтый) и все наказывала сыну: «Игорь, Оля – твоя сестренка, в обиду ее не давай!». А еще ездили на катере к бабушке, маме тети Вали. Вот так, оказывается, может быть и три бабушки! А теперь – все… Они больше никогда не встретятся. Она смотрела на Марию Васильевну, будто ожидая, что та сейчас разубедит ее в реальности этих последних дней. Бабушка прижала внучку к себе и разрыдалась:

– Бедная моя девочка, какого отца ты потеряла!

Ей удалось сделать то, чего не смог, вернее, не успел сам Лев. Уже после его смерти, рассказывая о поступках и интересных случаях, цитируя шутки, зачитывая письма, Мария Васильевна детально, пошагово знакомила дочь с отцом, заново учила любить его и гордиться им.

Когда Ольга, отдыхая на Западной Украине, впервые столкнулась с антисемитизмом, ее это потрясло. Настолько, что начала стесняться своей фамилии и даже несколько раз сказала, что она немецкого происхождения. Бабушка, вопреки ожиданиям, ни возмущаться, ни жалеть детку не стала, лишь сухо заметила:

– А твой отец гордился своей принадлежностью к этой нации! И когда ему что-то особенно хорошо удавалось, обязательно резюмировал: «Ну я же еврей!»

И были бесконечные беседы – о прошлом и настоящем, о прочитанном и просмотренном. Ни одна из них не задумывалась о том, что по сути это уроки: истории, которую не изучают в школе, этики, которой в программах и в помине не было, человечности, которой не научишь, но без которой невозможно прожить.

И было открытие чуда оперетты, и пересказ оперных либретто (как после этого не захотеть послушать вживую «Аиду» и «Травиату»?), и история русского балета.

В прежние времена для того, чтобы дать ребенку все то, что получала от Марии внучка, в приличных домах брали гувернера.

С 70-летним юбилеем пришли поздравить братья-журналисты из «Индустриалки». Было весело: шутили, вспоминали прежние времена, нахваливали кулинарные таланты хозяйки. Когда наступил торжественный момент, именитый коллега раскрыл адресную папку и слегка патетически начал читать:

– Нет ничего прекраснее и выше…

– Чем Кузьминой воскресная «Афиша», – тут же закончила Ольга.