Депеш Мод - Сергей Жадан Страница 2

«Какая падла тыловая? — думает женщина. — Я вообще — 49-го года рождения».

17.10

Собака выходит под стадионом, на пустую платформу, где-то через час «Металлист» даёт последний домашний матч, сегодня все должны съехаться, знаете как это бывает, закрытие сезона, всякие такие вещи, сверху дождливое лето, небо с тучами и где-то как раз над Собакой стоит полуразваленный стадион, в последние годы он совсем размок и осунулся, сквозь бетонные плиты начинает биться трава, особенно после дождей, трибуны засраны голубями, на поле тоже говно, особенно когда там играют наши, разваленная страна, разваленное физкультурное движение, великие кормчие проебали самое главное, как по мне, потому что как не крути, а в Союзе были две вещи, которыми можно было гордиться — футбольный чемпионат и ядерное оружие, тех, кто забрал такие аттракционы у народа, вряд ли ждет спокойная беззаботная старость, ничто так не подрывает карму, как хуёвая национальная политика, это уж точно. Собака еще какое-то время стоит на платформе, с другой стороны должны подъехать знакомые, так что нужно просто их дождаться. Собака усталый и измученный — он пьёт уже третий день, еще и погода плохая, очевидно это из-за погоды, давление или как это называется, как называется состояние, когда ты пьешь третий день и внезапно перестаешь узнавать родных и близких? Очевидно, что давление.

Он даже не может вспомнить, что случилось — лето начиналось так хорошо, шли дожди, Собака успешно и беззаботно просирал свои молодые годы, но внезапно друзья-рекламщики затянули стабильно безработного Собаку в дебри рекламной индустрии, проще говоря, взяли курьером в отдел рекламы своей газеты. Собаку обламывало, но он держался и ходил на работу. Пользы он приносил мало, но хорошо уже то, что где-то считался человеком, сам он особенно никогда по этому поводу не переживал, ну, да друзья на то они и друзья, чтобы грубым контактным способом править твой социальный статус, я изначально говорил, что надолго его не хватит, но меня не слушали, говорили ничего, он нормальный в общем парень, ёбнутый немножко, но ничего, ничего соглашался я, ничего.

Собаки хватает дней на десять, после этого он запивает и на работу больше не ходит, а чтобы его не нашли, пьёт по знакомым, у Собаки в его 19 полгорода знакомых, одну ночь он даже ночует на вокзале — встречает там знакомых грибников, которые едут утренней электричкой куда-то на Донбасс за сырьем, и ночует с ними под колоннами на улице, трижды шмонается патрулями, честно высиживает до утра, слушая байки про грибы и другие термоядерные вещи, потом не выдерживает и заваливает домой. Тут его и застаёт телефонный звонок. В другом состоянии Собака ни за что трубку не снял бы, но внутри у него уже плавают серебряные холодные форели трёхдневного алкогольного запоя и больно бьют изнутри хвостами по почкам и печени так, что мир перед Собакой меркнет и трубку он берет автоматически. «Собака? — кричат в телефон. — Не смей бросать трубку!»: друзья-рекламщики Вова и Володя, которые устроили его на свою голову в рекламный бизнес, сидят где-то в своём комсомольском офисе и, вырывая друг у друга трубку, пытаются переубедить Собаку поговорить с ними, сбиваясь время от времени на мат. «Собака! — говорят они. — Главное, не смей бросать трубку. Пидор! — говорят они, убедившись, что Собака их слушает. — Если ты сейчас бросишь трубку, тебе хана. Мы тебя уроем, слышишь?» «Алло», — произносит Собака на это. «Что алло? — нервничают Вова и Володя. — Что алло? Ты нас слышишь?» «Да», — говорит Собака испуганно. «Хорошо, — ободряются Вова и Володя. — Значит, так — сейчас десять утра». «Что?» — Собака окончательно пугается и трубку бросает. Телефон сразу трещит по новой. Собака нерешительно поднимает трубку. «Ты!!! — ревёт в трубке. — Пидор!!! Не смей бросать трубку!!! Ты нас слышишь??? Не смей бросать трубку!!!» Собака тяжело сглатывает слюну. «Ты нас слышишь?» «Ну», — неуверенно произносит Собака. «Значит, так — разрываются рекламщики. — Сейчас — десять утра. Не смей бросать трубку!!! Ты слышишь??? Не смей бросать трубку!!! Сейчас десять. В полшестого мы тебя ждем возле стадиона. Если не придёшь — мы тебе оторвём яйца. Если придёшь — мы тебе тоже оторвём яйца. Но тебе лучше прийти. Ты понял???» «Да», — произносит Собака. «Ты нас понял?!!» — не могут успокоиться рекламщики. «Понял» — говорит Собака Павлов, ощущая, как форели весело гоняют где-то у него под горлом. «Что с тобой? — наконец спрашивают рекламщики. — Тебе плохо?» — «Да». «Тебе что-то принести?» — «Водяры принесите». «Пидор», — говорят Вова и Володя и кладут трубку.

Собака переводит дыхание. Десятый час. Нужно переодеться или опохмелиться, лучше, конечно, опохмелиться. Из соседней комнаты выходит его бабуля. Эта его бабуля, он её любит, ну и всякое такое, даже ходит с её ветеранским удостоверением, можно даже сказать, что он ею гордится, не совсем конечно, но в некоторой степени, говорит, что она в танке горела, я себе слабо представляю старушку в танковом шлеме, хотя всё может быть. «Что Виталик?» — говорит она. «Работа, бабуля» — произносит Собака. — Работа». «Чтой-то за работа такая, — жалуется старушка. — Вчера целый день звонили, где, говорят, этот пидор. А я откуда знаю?»

17.22

Вова и Володя выпрыгивают из вагона, подбирают Собаку и выходят на улицу. Живой? — спрашивают, Собака совсем бледный, никак не поправится, они тянут его в гастроном на Плехановской и берут там две бутылки водяры, не бойся, говорят они Собаке, мы тебя сначала откачаем, а уже потом яйца рвать будем, какой нам интерес рвать что-то у тебя такого, ты на себя посмотри, они подводят его к витрине гастронома, гастроном тёмный и пустой, как и большинство гастрономов в стране в это тревожное время, развалили страну, суки, смотри, говорят они Собаке, смотри на кого ты похож, Собака совсем расслабленный, он смотрит в витрину, за которой стоит продавщица в белом халате и тоже смотрит, как за окном на улице, как раз напротив неё, стоят двое сволочной внешности ублюдков, держат под руки третьего такого же и показывают на неё пальцами. Она смотрит на них с ненавистью, Собака как-то фокусирует взгляд, распознаёт своё отражение и внезапно замечает, что в этом отражении есть ещё кто-то, какое-то странное существо в белой одежде с большим количеством косметики на лице тяжело вращается в его оболочке, в пределах его тела, будто пытается прорваться сквозь него, так что ему становится плохо, очевидно, думает Собака, это моя душа, только почему у неё золотые зубы?

17.35–18.15

На протяжении сорока минут Собаку приводят в чувство. В него вливают водяру и по каким-то законам физики Собака, наполняясь нею, прибывает на поверхность, говорит всем привет, с ним тоже здороваются все присутствующие, с возвращением тебя, пионер-герой Собака Павлов, клёво, что ты вернулся к нам, именно тебя нам тут и не хватало, ага, говорят присутствующие, то есть Вова и Володя, мы просто обязаны были тебя откачать, чтобы еще раз посмотреть в твои, хоть и пьяные, но всё равно честные глаза, чтобы ты нам сказал, за что ты так ненавидишь рекламный бизнес в целом и нас с Володей — произносит Вова — в частности, что мы тебе сделали, что ты нас так беспонтово кинул, исчезнув с очень важной, кстати, корреспонденцией, за которую, если бы мы могли, мы бы тогда дважды оторвали яйца. И так между ними протекает какая-то такая дружная беседа, знаете, как оно бывает, и Собака полностью возвращается в мир, из которого его не вытолкала его собственная душа, он оглядывается вокруг и прислушивается: форели лежат где-то на глубине, злой золотозубый ангел в белом халате и капроновых чулках тоже отлетел, рекламщики Вова и Володя затянули его куда-то в зелень за металлические, окрашенные белым киоски и щедро поят водярой. Социум требует компромиссов.