Когда цветут эдельвейсы - Владимир Топилин Страница 2

Смотревшая на него сука вопросительно наклонила набок голову и, моргнув карими глазами, вильнула хвостом.

Еще большее удивление вызывал обломанный конец: почти ровный без оскольчатых зазубрин срез говорил о возможном переломе при жизни либо о вмешательстве человека после смерти. И очень похоже на удар острым предметом, возможно топором.

«После зубов хищника такие тоненькие косточки превращаются в крошку, значит, это не медвежья работа», — раздумывал он.

Въедливый характер следопыта, знающего в своей тайге почти все, требовал ответа, и охотник решил найти его во что бы то ни стало.

— Может быть, ты мне покажешь, где это взяла? А вдруг там еще что-нибудь лежит? — пытливо обращаясь к собаке, которая, в свою очередь, непонимающе продолжала моргать глазами, спросил он. — Покажи-ка мне то место, где это находится!

Васька положил кость на недосягаемую для собаки высоту, на поленницу дров, стоящую под крышей, тем самым начав небольшой эксперимент, заключавшийся в следующем: не достав лакомства, собака обязательно вернется на прежнее место, чтобы взять другую кость. Кость не может лежать одна — там наверняка есть еще. Вот тогда-то и выяснится, что за зверь отдал богу душу в этих краях.

Пока Волга сделала несколько безрезультатных попыток достать кость, он взял из мешка пару обойм к карабину, зарядил его, поманил собаку и пошел в ту сторону, откуда прибежала лайка несколько минут назад.

Увидев оружие, сука радостно взвизгнула в надежде на предстоящую охоту и, определив направление хозяина, засеменила легкой трусцой впереди.

Чтобы не потерять собаку из виду, Васька шел ускоренным шагом, а в некоторых местах, где было почище, переходил на бег.

Не сбавляя своего хода, Волга шла ровно, как по прямой линии, не отвлекаясь на посторонние запахи, не проверяя многочисленных корневищ деревьев. Периодически останавливаясь, сука поворачивала голову, проверяя, идет ли за ней хозяин.

Через пару сотен метров собака побежала быстрее и вскоре скрылась из виду. Васька понял, что это место находится рядом. Еще издали он увидел хорошо заметную группу высокоствольных кедров, которые в горделивом одиночестве расположились у края небольшой поляны, спускавшейся в шумный ключ.

Волга убежала в сторону деревьев, и поэтому внутреннее чутье охотника подсказывало — искать нужно именно там.

Чутье не обмануло, и вскоре он увидел то, что сразило наповал!..

Меж стволов деревьев лежал скелет человека, прикрываемый осенней травой, поваленной холодными белковыми ветрами.

Васька не поверил своим глазам. Чтобы убедиться в зримом, потрогал рукой легко поддающуюся кость ноги и только тогда понял, что это не сон.

Сопревшая одежда легко рвалась под пальцами, оголяя обточенные мышами кости. Выше пояса не было ничего: на возвышавшихся дугообразных ребрах кое-где свисали нити от съеденной с плотью рубахи.

Сохранившиеся, недоступные для мелких зубов внутренние жилы еще надежно скрепляли позвоночник и суставы конечностей, значит, останки человека лежат здесь не более года, по всей вероятности, с зимы. В летнее время его бы разорвал и съел медведь. Тогда возникает вопрос: почему труп был одет в легкую одежду?

Страшная картина отсутствия рук пугала своей тайной: ровный край кости подсказывал, что конечностей человека лишили специально, возможно, еще при жизни...

Пулевое отверстие в переносице было сквозным и просматривалось большой рваной дырой выхода возле левого уха. Скорее всего, оно и было причиной смерти.

«Но зачем? Когда? Кто? Почему?..» — крутились вопросы в Васькиной голове, но он не мог дать на них никакого определенного ответа.

«Только этого в моей жизни и не хватает! — с тоской посмотрев на останки, подумал охотник. — Стоит только передать по рации в контору, и прощай, охота. Начнется следствие, и еще неизвестно, чем и когда оно закончится. А ведь могут подозревать меня... Но почему никто не заявляет о потерявшемся человеке? Кто это? Как он здесь очутился?»

Отсутствие обуви на ногах натолкнуло на смешную версию: может быть, труп скинули сверху, с самолета или вертолета?

Васька закинул голову и посмотрел вверх: все сучья довольно разлапистого кедра были целы, а положение останков говорило о том, что если бы было падение, то труп никак не мог миновать векового великана, после чего бы последовал перелом длинных веток. Да и целостность скрепленного позвоночника и костей конечностей отклонила эту неправдоподобную мысль. А отчлененные руки, одну из которых притащила к избушке собака? Нет. Он был убит на земле.

— И что теперь будем делать? — спросил он у сидевшей неподалеку собаки.

Но на этот вопрос он уже знал ответ — во избежание лишних проблем останки надо закопать. Он один, собака говорить не умеет, а тайга большая! Никто никогда об этом не узнает! Вот только надо сходить за лопатой — не копать же руками.

Васька встал, привычно закинул за плечо карабин и, позвав за собой Волгу, пошел обратно к избушке, до которой было не более километра.

Взяв немного левее, он вышел на охотничий путик, по которому в прошлом году ходила Ольга, и неожиданно удивился: труп лежал в каких-то пятидесяти метрах от маршрута.

Этот факт насторожил и еще больше запутал. Василий остановился, перебирая в голове клубок путавшихся мыслей, но, не допуская назревавшее предположение, отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

Глянув на быстро падающее к горизонту солнце, Васька посмотрел на часы и, присвистнув от удивления, заторопился по натоптанной тропинке...

...Поздний вечер холодом тянущего с белков ветерка окутал потемневшую тайгу, легким дыханием подготавливая место для надвигавшейся черноты ночи. Безлунное, но звездное небо очистилось от редко бежавших облаков, предсказывая первоосенний заморозок — первый признак близкой многоснежной зимы.

Васька поежился от мысли о леденящем серебристом инее, который падет к утру на этот дикий край, передернул плечами и, в последний раз окинув чистый звездопад Млечного Пути, нырнул в дверной проем хорошо натопленной избушки.

Усевшись на край нар, закурил на сон грядущий. Вслушиваясь в звуки булюкающего на стене радиоприемника, медленно блуждал взглядом по бревенчатому срубу родной хаты и мысленно вернулся к закопанному сегодня человеку. Догоравшие в печи дрова бросали на потемневшие от времени стены блики рубинового пламени, просвечивавшие сквозь редкие и узенькие щелочки. Лишь одна дырка, свидетельство высокой температуры огня, ярко светила в прогоревшем железе, гоняя по помещению светлый луч.

«Ничто не вечно, — почему-то подумал Васька, — всему приходит конец! Что эта жестяная печка, что человек — все смертны! Умрет человек — закопают, прогорит печь — выкинут!»

Метавшийся по избушке отсвет пламени притягивал внимание и будто звал к разговору, стараясь отвлечь охотника от тяжких дум.

Затормозив взгляд на дружески подмигивающем в дырку огоньке, Васька почему-то засомневался, что боковое отверстие — след огня. В первую очередь прогорает верхняя часть... Да и печка не старая — отработала лишь пару сезонов.