Три слова о войне - Евгений Лукин Страница 2
Три слова о войне - Евгений Лукин читать онлайн бесплатно
Карикатуры
С самолетов сбрасывали калек. Только не живых, а нарисованных. Они были изображены на листовках. Вместе с красивыми женщинами. Немецкие, русские, английские, американские листовки, — все они были похожи. В них говорилось о том, что пока ты проливаешь свою кровь на фронте, те, кто послал тебя на эту войну, спят с твоей женой. Роскошная женщина с вьющимися белокурыми волосами, в сладострастной истоме закинувшая голову, отдающая свое тело поцелуям американского джентльмена… Красивая, красочная картинка, вспышка радуги посреди войны. Надпись: «Джентльмены предпочитают блондинок». Но переворачиваешь листовку, и там уже никакой радуги, серый фон, безногий калека в военной форме — то, каким ты можешь стать на этой войне. И надпись: «Но блондинкам не нравятся калеки».
Некоторые листовки можно было читать как книги. Листовки-комиксы. Только в дрожь бросает от таких комиксов. В немецких листовках для американцев нарисованным людям давались имена. Богатый еврей Самуэль Леви, похотливый банкир, задирающий платье твоей жене, которая работает у него секретаршей за 60 долларов. Вот они лежат вместе…Банкир с сигаретой в зубах, читающий газету, и рядом с ним — твоя уставшая жена, уснувшая после того, как ей после долго рабочего дня пришлось удовлетворять похоть Самуэля Леви, делающего капитал на войне.
На следующей картинке зловещего комикса — муж, безногий калека, которого случайно встречает вышедшая из машины Самуэля героиня листовки. «Теперь она знает, за кого воюет ее муж и все остальные». Немцев хотели убедить, что пока они на фронте, спят как раз с их женщинами. Вот рука эсэсовца, того, кто остался в тылу, лезет под платье женщины, закрывшей глаза. Ее грудь уже обнажена, и он похотливо любуется ею из-под очков. Большая, жирная рука, срывающая ее чулки. «Для нас на фронте — смерть и тревоги. Нашими женщинами пользуются другие», — авторы листовки говорили от имени всех немецких солдат, «разделяя» с ними беду прелюбодеяния их жен. Чтобы заставить вернуться домой ревнивых солдат, враги изображались на листовках как обманутые герои. Вот немецкий солдат в окопах, нарисованный русским художником. Красивый, мужественный, полный гордой силы, а на другой части листовки его жена и насилующий ее тыловой эсэсовец, похожий на жабу. Которого за штанину пытается оттащить маленькая девочка — дочь погибающего бесславно солдата. Война становилась все более ожесточенной. Слишком у многих дома остались жены. И ревность приводила в ярость больше, чем вражеские пули. Солдаты всех армий торопились убить врагов, чтобы вернуться домой. И узнать: — правда ли их жены изменяют им.
Ребенок
Йозеф чувствовал себя неуютно в присутствии Вернера. Вернер знал русский язык, а без него с Людой можно было обойтись только ночью. Когда говорит тело, слова не нужны. Вернер засмеялся перед тем, как перевести то, что услышал.
— Она просит, чтобы ты оставил еще шоколада. Говорит, что если у нее родится ребенок, то она хочет, чтобы он попробовал такого шоколада. Обещает, что будет беречь его для ребенка. И еще она спрашивает, — тут Вернер погрустнел, — можем ли мы не уходить. Она боится.
— Нет. Скажи ей, что мы не можем остаться. И еще… скажи ей, что я… Скажи ей что-нибудь хорошее. Объясни, что это приказ, я не могу остаться. Но здесь больше нет большевиков. Ей нечего бояться.
Людин ребенок родится за два месяца до «освобождения поселка от немецких захватчиков», хотя управлять им будут уже не немцы, а те жители поселка, которых они назначили. Обезумевшая от страха женщина станет кричать, что ненавидит своего ребенка — это «немецкое отродье», что ее снасильничали, и на глазах собравшихся односельчан размозжит ему голову камнем. За ребенка никто не решится вступиться, потому что все будут знать, что это дитя, прижитое от фашиста.
Саму Люду расстреляют в тот же день. И только немецкий шоколад, который она берегла, не пропадет.
Пластинка
Лени подарила на день рожденья Эльзе джазовую пластинку. Когда-то у Лени был парень, Вилли, он принадлежал к свингующей молодежи, ходил в спортивном клетчатом пиджаке и со свернутым зонтиком под мышкой. Зонтик не от дождя, а вместо униформы. Они с Лени расстались еще до войны. Недавно она узнала, что его убили на фронте. Наверное, Лени не хотела, чтобы ей напоминала о нем старая джазовая пластинка.
— Но…Лени, — растерялась я, — эту музыку ведь не рекомендуется слушать. И Эльза еще слишком маленькая для нее. Джаз, как и любую иностранную музыку, слушать сейчас опасно. По радио передавали, что свингующих надо сажать в концентрационные лагеря.
Лени взяла обратно из рук Эльзы пластинку.
— Я тебе потом подарю что-нибудь другое, — сказала она.
Наверное, Лени испугалась, что девочка может сказать, кто подарил ей такую пластинку. Потом, когда Лени ушла, я видела через окно, как она ломает ее и топчет ногами. А ведь эту пластинку ей подарил Вилли. Я представляю, как они слушают эту музыку вдвоем. Наверное, они целовались под нее.
Вши
Безумие войны сказывается во всем. В эти сумасшедшие дни и вши могут стать предметом торговли. Командующий германской армией, прибывший с инспекцией, сказал раненым солдатам в палате: «Вам сегодня дадут по сигарете за каждую вошь, от которой вы избавитесь». Чтобы получить сигареты, солдаты просили вшей у других солдат, в соседних палатах, куда не зашел командующий. В тот день вши были в цене. Некоторые решались на воровство. Странное, страшное время — когда у тебя могут украсть даже твоих вшей.
Зоопарк
Я обещала Эльзе, что если она выздоровеет, то мы поедем с ней в зоопарк. Мы были с ней там в прошлом году, и я сказала, что все животные, и особенно так понравившийся Эльзе бегемотик, скучают без нее и хотят, чтобы Эльза поскорее выздоровела и пришла к ним.
— Они правда без меня скучают? — спросила меня сестренка.
— Правда. Очень, — и я изобразила плачущего бегемота.
Эльза засмеялась.
Когда она выздоровела, мы пошли в зоопарк. В тот день сестренке приснился сон, в котором все звери пришли к нам в гости. И я, слушая веселый Эльзин рассказ, не думала, что сон ее окажется пророческим. Пройдет полтора года, и одна из тех бомб, которые сбрасывают на наш город, угодит в зоопарк. Из своих клеток выбегут звери. Тигры, гепарды, бегемоты будут разгуливать среди руин Берлина. Все поменяется местами. И они будут смотреть на нас, как на диковинных зверей ужасающего зоопарка, запертых в клетках всеобщего безумия.
Письмо
«Ваш сын, — писал Йозеф родителям Вернера, — отдал жизнь за фюрера и родное отечество. Он сразу скончался и не испытывал никаких мучений. Он принял свою смерть мужественно. Каждый из нас восхищается его героизмом». Йозефу хотелось, чтобы родители Вернера гордились своим сыном. И чтобы они никогда не узнали, в каких муках он умирал, как звал на помощь, не мог сдержать слез, как он кричал, что ему страшно. Но он все равно умрет героем. Хотя бы для своих родителей.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments