Кома - Ledy $maille Страница 2

От слов доктора мать девочки заплакала навзрыд, а Джон прикрывал своё лицо рукой – их сердца разрывались от боли.

– Верните её нам! Верните, – просила женщина охрипшим голосом, упав на колени перед доктором, протягивая к нему руки.

Джон поспешил поднять её и успокоить, но не мог. На его щеках были слезы, а в глазах – отчаяние. С трудом усадив жену за стол, Джон подошёл к доктору ближе, взволнованным голосом он просил о помощи.

– Мы заплатим любые деньги, все что угодно, только прошу вас, Дэвид, верните её нам, – просил отец, ожидая от доктора хоть какой-нибудь реакции.

Тяжело вздохнув, доктор неожиданно повернулся к Джону.

– Я бы хотел, чтобы вы прошли со мной, – сказал Дэвид, взяв со стола какую-то карточку, и вышел из кабинета, открыв дверь. Родители девушки вышли следом за ним, доктор закрыл кабинет на ключ и направился к лифту.

Больница состояла из четырех основных этажей, но на четвертый могли попасть только те, у кого было определенное разрешение или допуск, даже не все уборщицы могли мыть там полы. Поднявшись на один этаж выше, они вышли из лифта, прошагали еще несколько лестниц вверх, там была всего одна дверь, возле неё стоял тёмнокожий охранник с оружием на плече.

Дэвид кивнул ему головой, показав свой пропуск, и провёл картой по электронному замку на металлической двери, на панели загорелась зелёная лампочка, и замок щёлкнул, охранник открыл ему дверь и Дэвид вошёл. Родители последовали за ним.

– Э-э… А вы куда? – возразил охранник грубым голосом.

– Всё в порядке, Морган, это родители девочки, недавно поступившей сюда, мы недолго, – похлопал доктор охранника по плечу.

Морган молча кивнул головой и отошёл в сторону.

Коридор на этом этаже был такой же длины, по обе стороны были палаты с белыми дверями, повсюду висели камеры. Из палаты под номером 573 вышла молодая девушка примерно 27 лет, светловолосая, худая, одета в белый медицинский костюм, на голове – белая шапочка, а на руках – медицинские перчатки.

Из палаты она вывезла металлический стержень, на котором висели пустые бутылочки от капельниц. Девушка прошла мимо, поздоровавшись с доктором Корнером.

Дойдя до середины коридора, Дэвид остановился возле палаты с номером 578 и осторожно открыл дверь, пропустив родителей вперед. Войдя, они увидели просторную, светлую комнату. Одно большое окно с приоткрытыми жалюзи белого цвета и четыре кровати. Возле каждой стояли стул и небольшая прикроватная тумбочка. Две кровати пустовали, а две были заняты, на одной из них лежала Дженни, а на другой – маленькая девочка 7 лет с обширным сотрясением и переломами почти всех костей. Её приёмные родители издевались над ней, однажды отчим напился и решил показать ребёнку, точнее, научить, как не бояться высоты. Он затащил девочку на крышу трёхэтажного здания, где они жили, взял за капюшон и держал за него подвешенное тело ребёнка в воздухе. Капюшон оборвался, и она упала вниз. Из-за травм головы и позвоночника девочка впала в кому и уже год лежит здесь. Приёмного отца посадили в тюрьму, лишили опеки, а деньги за лечение переводит детский дом, в котором она жила ранее. Дэвид не стал рассказывать эту трагическую историю подавленным родителям, а молча подвел их к дочери.

Кровать находилась возле окна, с левой стороны, а справа ближе к дверям лежала маленькая девочка Роуз Тин. Доктор стоял позади родителей, поглядывая на часы.

Дженни лежала неподвижно в белой чистой рубашке, всё постельное бельё было бледно-голубого цвета, её волосы тёмно-русого цвета, аккуратно распущенные, лежали на подушке. Глаза девушки закрыты, лицо бледного цвета, и чуть-чуть заметно дыхание, казалось, что она просто спит, и если её позвать, то она проснётся, и всё будет хорошо.

– Дженни… – охрипшим голосом позвала мать.

– Доченька, милая, прошу тебя, открой глаза! – женщина целовала её волосы, гладила ласково лицо, но дочь не просыпалась.

– Доченька, очнись, – умоляла Эни, упав на колени от бессилия, сильно плача. Джон поднял её с пола и посадил на край кровати. Шмыгая носом, женщина пристально смотрела на лицо дочери, по её щекам катились слёзы.

– Прости меня, прости, если бы я знала, что этот бизнес доведёт тебя да такого, то никогда бы не назначила тебя, – шептала Эни, наглаживая руку своей единственной дочери.

Джон сел на колени перед кроватью дочери, ласково целуя её ладонь, прижал к своим губам и молился про себя о её выздоровлении и возвращении домой.

Родители долго сидели возле дочери и не хотели уходить, но работу доктора Корнера никто не отменял. Повторный обход больных, диагностика и прочие прелести работы ждали своей очереди. Дэвид подошел к отцу дочери и объяснил всю ситуацию, сказав, что пора идти. Джон согласился и позвал жену, но она не хотела уходить и начала ещё больше плакать. Джон не мог её успокоить и поспешно повёл к выходу, так как на этом этаже нельзя шуметь.

Охранник выпустил их, и они медленно пошли вниз, Эни с трудом шла, держась за металлический поручень. Из-за сильного стресса женщину знобило, и она немного тряслась. Дэвид пожал руку охраннику, поблагодарив за помощь, и пошел следом за родителями, догнав их возле лифта. Доктор понимал всю серьёзность ситуации и предложил обсудить финансовый вопрос оплаты дорогостоящей палаты, в которой лежала Дженни.

Двери лифта открылись, и они вышли на третьем этаже. Джон попросил перенести встречу на следующий раз из-за состояния жены – женщина была совсем плоха и с трудом стояла на ногах.

– Мы заплатим любые деньги, и подпишем всё, что потребуется, только немного позже, – убедительно произнёс отец Дженни, держа супругу за плечи.

– Хорошо, – согласился Дэвид, вежливо проводив родителей до лифта, по пути они обменялись визитками для дальнейшего сотрудничества. Двери лифта открылись, родители зашли в него и уехали вниз, а доктор Дэвид Корнер начал свой повторный дневной обход всех своих пациентов.