Хижина в лесу - Роберт Динсдейл Страница 2

— Ее мне подарила мама, а теперь я хочу подарить эту лошадку тебе.

— Мне?

— Да, тебе.

— Я не хочу! — чуть не заплакал мальчик. — Она твоя! Давай ты будешь о ней заботиться.

Он попытался вернуть игрушку матери, но та не взяла.

— Ты будешь заботиться о ней, а дедушка — о тебе.

Мальчик прижал лошадку-качалку к себе. Подушечками пальцев он ощущал каждую трещинку на дереве.

— Но ведь ты заботишься обо мне, мама…

Женщина нагнулась и поцеловала сына в щеку. Теперь ее поцелуи были сухими, а когда-то губы матери казались ему мягкими и нежными.

— Переодевайся ко сну, а мне надо поговорить кое о чем с дедушкой.

Мать вышла, а мальчик остался стоять, сжимая подаренную лошадку-качалку. Он повертел ее в руках. Свет уличных фонарей, падая под разными углами, создавал на стенах причудливые тени: то появлялся силуэт симпатичной лошадки, то возникала вызывающая страх тень боевого коня, вставшего на дыбы и дико ржущего.

Мальчик не стал переодеваться ко сну, не улегся под одеяло. Он понимал, что тогда не увидит маму до утра, а ему хотелось быть с ней как можно чаще. Заслышав голоса, он крадучись направился к двери и вышел в коридор. Мягко ступая, мальчик проскользнул мимо фотографий на стенах, которые хранили воспоминания об ушедших в небытие поколениях, и подошел к двери кухни.

— Обещаешь, папа? — произнесла мама со знакомыми ему нотками плохо скрываемого негодования в голосе.

— Я обещаю позаботиться о мальчике. Разве этого недостаточно?

— Я хочу быть с мамой.

— Вика…

— Когда все закончится, ты заберешь то, что от меня останется, и развеешь прах над тем местом. Ты меня слушаешь?

— Не следует говорить о таких вещах.

— Папа, а как еще мне заставить тебя пообещать?

Мама выговаривала каждое слова с нескрываемым раздражением. Испуганный мальчик взглянул на пол. Тень его выдавала: хотя сам он прятался за углом, тень предательски легла так, что ее можно было увидеть из кухни.

— Мне ее не хватает, папа. На кладбище я ни о чем тебя не просила… не просила, когда родился мальчик…

— Пожалуйста, Вика…

— Ты выполнишь мою просьбу, и мы в расчете. Больше я тебя ни о чем просить не стану.

— Обязательно везти тебя туда?

Когда мама вновь заговорила, в ее голосе уже не слышалось раздражения:

— Да, папа.

— Вика, я обещаю… — сказал дед. — Я буду заботиться о мальчике, отвезу тебя к маме и… Вика… не оставлю тебя… до самого конца…

А потом раздался невероятно горький, терзающий и разрывающий душу звук. Мальчик слышал, как мать разрыдалась, сидя в небольшой кухоньке, уставленной грязной посудой. Голос ее дрожал, из горла вырывались нечленораздельные и маловразумительные слова.

Мальчик выглянул из-за угла. Дед неуклюже обнимал его маму. В своей потрепанной одежде он казался и большим, и каким-то маленьким одновременно.

— Пусть мой сын ничего не увидит, — поднимая голову и открывая заплаканное лицо, попросила мама. — Обещай, что, когда все случится, он ничего не увидит.

* * *

Странно просыпаться среди ночи в новом месте, полном незнакомых запахов и звуков. В этом многоэтажном доме было множество коридоров и лестничных колодцев. Эхо шагов разносилось по всему зданию. Мальчик закрывал глаза, и ему казалось, что за окном спальни стучится и скребется похититель маленьких детей.

Мама спала в соседней комнате, где прежде была спальня деда, а сам старик, укрывшись одеялами, дремал в кресле-качалке у газового камина. Рядом он поставил новые сапоги. Теперь каждое утро, проснувшись, мальчик находил деда там. Они завтракали теплым молоком и овсяной кашей. На новом месте были новые правила. Мальчику не разрешалось выходить из своей комнаты, пока дед давал маме лекарство и помогал ей умываться. Ему не позволялось видеть маму по утрам, но после школы ему разрешали проводить с ней каждую свободную минуту.

В то утро мальчик лежал на кровати с древними деревянными спинками, когда дверь его спальни распахнулась с необычным скрипом. И звук шагов был не таким, как у мамы. Дышал вошедший тоже не так, как она. Мальчику хотелось, чтобы это была мама, но, открыв глаза, он увидел деда.

— Вставай, парень. Время собираться в школу.

Мальчик привстал.

— А мама?

— Она еще отдыхает.

Все внутри его сжалось. Он покорно встал и последовал за дедом. Старик, не оглядываясь, шел по коридору мимо черно-белых фотографий. Мальчик остановился и бросил взгляд в сторону двери маминой спальни. А потом старик его позвал, и он повиновался.

В кухне, пока они ели, мальчик изучал выражение лица деда. Когда-то этот старик был для него всего лишь ничего не значащей тенью из прошлого. В те времена мальчик жил с мамой в небольшом домике неподалеку от школы. Днем он учил уроки, играл с приятелями, а вечерами, вернувшись домой, ужинал, сидя у мамы на коленях. А теперь дед стал для него реальностью. Лицо у него одутловатое, хотя и похоже немного на мамино, а вот уши посажены низко-низко.

— Какой мама была в детстве?

Дед подался вперед, лицо расплылось в улыбке, и мальчик подумал, что у него уж очень большие зубы.

— Сплошным наказанием, — заявил дед. А потом взял внука под мышки и притянул к себе.

Мальчик рванулся и пронзительно закричал.

— Ладно, ступай к себе и собирайся. Я разбужу твою маму.

Раньше мама всегда провожала его до ворот школы. Они ходили туда пешком, но теперь жили в многоэтажке почти на окраине города. Из окон мальчик видел поросшие сосняком холмы за вздымающимися к небу заводскими трубами. И в школу приходилось ездить на автобусе.

— А может, поедем на машине? — предложил мальчик как-то, но деду нельзя было садиться за руль.

Им пришлось долго ждать на слякотном тротуаре, прежде чем, громко дребезжа, появился автобус.

Поставив ногу на ступеньку, мальчик вдруг вспомнил маму. Она осталась в многоэтажном доме одна-одинешенька, словно принцесса в сказочном замке. Он замер на месте. Люди, идущие следом, остановились. Послышалась грубая брань.

Уже в автобусе дед спросил:

— Что с тобой?

— А как же мама?

— С ней все будет нормально. Она отдыхает.

— Я не хочу, чтобы она оставалась одна. Не сейчас, когда…

Лицо деда разгладилось, словно мышцы, обычно напряженные, внезапно утратили всю свою силу.

— Мы ненадолго, внучок. Все будет хорошо.

Мальчик кивнул головой, делая вид, что поверил. Лучше притворяться и знать, что притворяешься, чем даже не пытаться.