Призрак Анил - Майкл Ондатже Страница 2

Откинув простыню к ногам, Анил лежала в темной комнате, подставив лицо потокам воздуха. Прошлое больше не привязывало ее к острову. С тех пор как она пренебрегла своей ранней славой, прошло пятнадцать лет. Она читала документы и сообщения, полные трагизма. Достаточно долго прожив за границей, теперь она могла смотреть на Шри-Ланку отстраненным взглядом. Но в нравственном отношении она столкнулась с более сложным миром. Улицы по-прежнему были улицами. Горожане горожанами. Но по сравнению с тем, что здесь произошло, самые мрачные греческие трагедии казались детским лепетом. Головы, насаженные на кол. Скелеты, извлеченные в Матале из ямы для ферментации бобов какао. Еще студенткой Анил перевела строку из Архилоха: Соблюдая правила войны, мы оставляем им на память тела их мертвецов. Здесь же семьям погибших не оставляли ничего, даже информации о том, кем был враг.

Пещера № 14, когда-то самая красивая из всех буддийских пещерных храмов в провинции Шаньси. При входе вам кажется, что отсюда вынесли огромные соляные глыбы. Панораму бодхисатв — двадцать четыре перерождения — вырубили из стены топорами; края, обведенные красным, напоминают зияющую рану.

— Ничто не вечно, — сказал им Палипана. — Это давнее заблуждение. Произведения искусства сгорают, разрушаются. А вся любовь при капризах истории немногого стоит.

Он сказал это своим студентам на первом занятии по археологии. Он говорил о книгах и искусстве, о «власти идей» как единственном, что остается в веках.

На этом месте совершилось страшное преступление. Головы отделены от тел. Руки отбиты. Не сохранилось ни одной скульптуры. После того как японские археологи открыли эти статуи в 1918 году, за несколько лет их вывезли отсюда. Бодхисатв быстро раскупили западные музеи. Три торса хранятся в музее в Калифорнии. Одна из голов утонула в реке к югу от пустыни Синд, где проходят маршруты паломников.

Королевская Жизнь После Смерти.

На следующее утро Анил попросили встретиться в больнице на Кинси-роуд со студентами, изучавшими судебную медицину. Она приехала на Шри-Ланку не для этого, но согласилась. Она еще не виделась с мистером Диясеной, археологом, которого правительство назначило расследовать вместе с ней нарушения прав человека. Ей сообщили, что его нет в городе и что он свяжется с ней, как только вернется в Коломбо.

Первое же доставленное в лабораторию тело принадлежало человеку, убитому уже после того, как она прилетела на остров. Когда она осознала, что это случилось, вероятно, ранним вечером, когда она прогуливалась по рынку Петтах, ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы унять дрожь в руках. Два студента переглянулись. Обычно она никогда не связывала время смерти со своим личным временем, однако на этот раз прикинула, который час теперь в Лондоне и в Сан-Диего. Половина шестого. Половина второго.

— Это ваш первый труп? — спросил один из них.

Она покачала головой.

— Кости рук перебиты.

Вот он, прямо перед ней.

Она посмотрела на студентов. Они еще учились и были достаточно молоды, чтобы испытать потрясение. Труп был совсем свежим. Он еще оставался кем-то. Обычно жертв политических преступлений находят гораздо позже. Она погрузила пальцы в мензурку с голубым раствором, чтобы проверить, есть ли ссадины и порезы.

— Около двадцати лет. Смерть наступила двенадцать часов назад. Вы согласны?

— Да.

— Да.

Они казались взволнованными, даже испуганными.

— Повторите, как вас зовут?

Они сказали.

— Важно вслух сформулировать первые впечатления. Потом их обдумать. Допустить, что могли ошибиться. — (Нужно ли читать им лекцию?) — Если в первый раз вы ошиблись, составьте картину заново. Возможно, вы сможете заметить то, что просмотрели раньше… Почему перебиты кости рук, а пальцы не повреждены? Это странно… Человек, защищаясь, вскидывает руки вверх. Обычно повреждаются пальцы.

— Быть может, он молился?

Она молча посмотрела на сказавшего это студента.

У следующего трупа имелись «болтающиеся» переломы грудной клетки. Это означало, что, прежде чем удариться о воду животом, он был сброшен с большой высоты — не меньше ста пятидесяти метров. Из тела вышел весь воздух. Значит, его сбросили с вертолета.

На следующее утро Анил проснулась рано и вышла из арендованного дома на Уорд-плейс в темный сад на крик кукушек, занятых собственными заявлениями и воззваниями. Она постояла там, отхлебывая чай из чашки. Потом, когда закрапал дождь, она вышла на главную дорогу. Рядом остановилось трехколесное такси. Она села, и такси помчалось вперед, ныряя в узкие просветы в густом потоке машин. Анил крепко держалась за кожаные петли, с открытых боков машины дождь капал на лодыжки. В «баджадже» было прохладнее, чем в такси с кондиционером, и ей нравился крякающий звук гудков.

В первые дни своего пребывания в Коломбо, когда разражалась непогода, она, похоже, всегда оказывалась одна. Капли дождя на рубашке, запах пыли во влажном воздухе. Облака внезапно разверзались, и город превращался в деревушку, где знакомые перекрикиваются друг с другом, радуясь дождю. Или это было неуверенное одобрение дождя на случай, если тот окажется всего лишь кратковременными осадками.

Много лет назад ее родители пригласили на обед гостей. Они поставили длинный стол в своем поникшем сухом саду. Был конец мая, но засуха все не кончалась, сезон дождей никак не наступал. И вот уже ближе к концу обеда хлынул дождь. Ощутив перемену в воздухе, Анил проснулась у себя в спальне, быстро подошла к окну и выглянула во двор. Гости бежали под проливным дождем, занося старинные стулья в дом. Но отец и сидевшая рядом с ним женщина остались за столом, празднуя перемену погоды, а земля вокруг них превращалась в грязь. Пять минут, быть может десять, они сидели и беседовали, просто чтобы убедиться в том, что это не кратковременные осадки, что дождь будет лить и лить.

Гудки, похожие на кряканье уток.

Дождь лил на Коломбо, пока ее «баджадж» направлялся прямиком в министерство археологии. Там и сям в маленьких лавчонках загорались огни. Анил наклонилась вперед:

— Мне нужно купить сигарет.

Они свернули к обочине, и водитель, не вылезая из машины, что-то крикнул. Под дождь из магазина вышел мужчина с тремя сортами сигарет, она выбрала пачку «Золотого листа» и расплатилась. Они поехали дальше.

Внезапно Анил ощутила радость оттого, что вернулась, в ней ожили детские воспоминания. Узнав, что на Шри-Ланку хотят направить судебного антрополога, она без особого желания подала заявку в Центр по правам человека в Женеве. Она не думала, что выберут ее из-за того, что она родилась на острове, хотя сейчас всюду ездила с британским паспортом. Тогда представлялось весьма сомнительным, что специалисту по правам человека вообще разрешат въезд в страну. Протесты «Амнести Интернешнл» и других организаций, следящих за соблюдением прав человека, годами отсылались в Женеву и без движения лежали там, подобно леднику. Президент Катугала утверждал, что не располагает сведениями об организованной кампании убийств на острове. Но под давлением западных деловых партнеров правительство, чтобы их успокоить, в конце концов согласилось на сотрудничество местных властей с иностранными консультантами, и Анил Тиссера в качестве судебно-медицинского эксперта из Женевы была выбрана для работы с археологом из Коломбо. Это был семинедельный проект. Никто из Центра по правам человека по этому поводу особо не обольщался.