Ошибка - Светлана Талан Страница 2

– Доченька, может, хватит спать? – Вероника сквозь сон услышала мягкий голос матери. – Уже солнце скоро зайдет, а ты все не просыпаешься.

– Мамочка, но я же утром домой пришла. – Девушка оторвалась от приятных воспоминаний о школьном выпускном вечере, но сил открыть глаза не хватало.

– Нельзя спать на закате, – сказала мать, бросив на дочь взгляд, исполненный любви и нежности, – голова будет болеть.

– Ой, мама! – беззлобно упрекнула Вероника. – Ты все со своими суевериями! Лучше бы поздравила свою любимую единственную дочку с успешным окончанием школы.

– А я и хотела, но тебя не добудишься.

– Правда?! – Вероника живо поднялась, села на кровати, обхватила руками колени. – Я готова!

– Держи. – Женщина протянула на ладони сережки.

– Серебряные?! Настоящее серебро? – Вероника подпрыгнула на кровати от радости. – Мама, вот это да! Какая красота!

Девушка отбросила в сторону одеяло, подбежала к зеркалу на шкафу. Она быстрым умелым движением надела сережки, покрутила головой в разные стороны. На ее свежем лице заиграла, засветилась довольная улыбка.

– Красота! Спасибо! – Она подошла к матери и чмокнула ее в щеку. – А где ты взяла деньги?

– Это сережки твоей покойной бабушки.

– А… Почему ты их не носила?

– Носила, пока тебя не было, – улыбнулась женщина, – а когда ты родилась, сняла и спрятала, решила: как подрастешь, тебе подарю. А потом погиб твой папа, трудно одной было тебя поднимать, побоялась, что где-то потеряю сережки. Ну а сейчас…

– Что сейчас? – Девушка снова подбежала к зеркалу, заглянула в него, крутнулась на пятках, и ее пышные золотистые волосы всколыхнулись волной и опустились на худенькие, по-детски острые плечи.

– А теперь ты поедешь учиться в город…

– Чтобы стать врачом! – добавила Вероника.

– Не смогла я тебе купить золотые сережки, ты уж прости меня, доченька. – В глазах женщины заблестели слезы, и она виновато улыбнулась.

– Ну что ты, мама! – Девушка обняла мать за плечи, прижалась щекой к ее лицу. – Ты у меня самая лучшая! Самая дорогая! И эти сережки тоже самые красивые! Можно я их Кире покажу?

– Иди уже, болтушка! Может, твоя подружка еще спит?

– Разбужу!

Не успела Ксения Петровна глазом моргнуть, как дочери и след простыл. Женщина вздохнула. Как же быстро и неумолимо бежит время! Казалось, только вчера они с мужем любовались маленьким золотоволосым ангелочком в детской кроватке – а дочка уже окончила десять классов. Ксения Петровна взглянула на стену, где в рамке под стеклом висел увеличенный черно-белый портрет мужа.

Как же она любила своего Лёву! Казалось, счастливее ее не было никого на свете! Ксения Петровна до сих пор не могла понять, почему молодой агроном Лёва не заметил ни одной красивой девушки в их деревне, а начал увиваться за ней, далеко не красавицей, к тому же из бедной семьи. Она влюбилась в молодого специалиста сразу, как только увидела его на колхозном дворе, но гордость не позволила ей выказать чувства. Лев словно привидение полгода бродил под окнами Ксении, пока та не вышла к нему на первое свидание. Они поженились, сыграв свадьбу за колхозный счет, а через год родилась Вероника.

Ксения Петровна, не отрывая взгляда от портрета на стене, погрузилась в воспоминания. Они с мужем были безумно счастливы, и Ксения иногда боялась дышать, чтобы не спугнуть свое счастье, – видно, чувствовала душа, что оно будет недолгим. Тогда казалось, что их радости и любви хватит не то что до конца жизни, но и еще на одну жизнь, однако беда входит в дом без спросу.

Три года исполнилось Веронике, когда погиб Лев. Это была глупая, какая-то бессмысленная смерть. В тот день был сильный гололед. Лев тормознул выезжавший с колхозного двора молоковоз, чтобы доехать до города. Он бросился навстречу автомобилю, который из-за ледяной корки на дороге никак не мог остановиться. Лев добежал до машины, но вдруг поскользнулся и упал прямо под колеса. Он умер в больнице, не приходя в сознание, и Ксения не смогла с ним попрощаться…