Интуицио - Лоран Гунель Страница 2

Бернс-стрит, Квинс, Нью-Йорк

Я с грохотом катил чемодан на колесиках по выщербленному тротуару перед своим домом, когда Линн, соседка из квартиры напротив, рыжая малявка с лукавыми зелеными глазами, окликнула меня, выйдя босиком на улицу.

– Привет, Тимоти! Возвращаешься из поездки в понедельник утром?

– Небольшой уик-энд на Гавайях.

– Летал на Гавайи только на выходные? Ты ни в чем себе не отказываешь!

– Получил предложение в последний момент, вышло даже дешевле, чем в отеле на соседней улице.

– А мне казалось, что ты за экологию! – сказала она со смехом.

Я вдохнул, обреченно пожав плечами:

– Мне нужен был отпуск.

В сточной канаве я заметил мышь, которая шмыгнула в ливневку.

В мягком весеннем воздухе пахло дождем. Почти как во время грозы в горах.

Приподнявшись на цыпочки, Линн вернулась босиком в свой садик, пожелав мне доброго дня.

Она постоянно попадалась мне на глаза, словно специально меня поджидала, и всегда находила повод завязать разговор. Раньше она занималась журналистскими расследованиями, но была вынуждена поменять работу из-за кризиса прессы. Она была умна и, пожалуй, красива, и в других обстоятельствах я мог бы позволить ей себя соблазнить, но не сейчас. Я только что пережил болезненный разрыв, и Кристен, моя бывшая, все еще занимала в моем сердце достаточно много места. Я и предположить не мог, что такие короткие отношения способны выбить меня из колеи. Всего три месяца вместе, три месяца, в течение которых я не чувствовал себя любимым, в то время как сам был влюблен сильнее, чем когда-либо. Что ж, в любви нам не всегда отвечают взаимностью.

Я открыл калитку крошечного садика, отделявшего улицу от моего дома, старого здания из красного кирпича, с черепичной крышей того же оттенка и окнами в белых рамах. Точнее сказать, половины дома, поскольку прежний владелец разделил его на две квартиры, позаботившись о том, чтобы поставить довольно высокую ограду посередине сада, дабы разделить его, не изменяя фасада. Я купил эту квартиру год назад благодаря небольшому наследству, оставленному мне отцом, который погиб в дорожной аварии. Я до сих пор не оправился после его смерти, случившейся так неожиданно, что я совершенно не был к ней готов. Он ушел вот так вдруг, в один злосчастный день, будучи совершенно здоров, крепок и полон жизни.

Я выбрал Квинс за его расположение на полпути между большим городом и пригородами, всего в нескольких станциях метро от Манхэттена.

Этим утром, проходя через садик, я внимательно посмотрел на небольшую трещину на фасаде, появившуюся несколько недель назад. Трещина в стене – плохой знак. Поднявшись по трем ступенькам крыльца, я вошел в квартиру. В большом зеркале в коридоре показалось мое измученное отражение. С выходными всегда так: уезжаешь, чтобы отдохнуть, а возвращаешься еще более уставшим.

Аль-Капоне подошел меня поприветствовать, потеревшись головой о мою ногу. Такое нечасто случается с котами, способными отнестись к вам с презрением и заставить почувствовать свою вину за то, что вы бросили их в одиночестве на два дня. Правда, я оставил ему четыре полные миски корма, которого хватило бы, чтобы неделю кормить всех котов в квартале, и три миски воды, наполненные до краев, на тот случай, если он опрокинет две из них.

Поставив чемодан в угол, я буквально повалился на старый коричневой кожи диван «Честерфилд», настолько потрепанный временем, что вся его поверхность покрылась многочисленными трещинками.

Кот пошел за мной и принялся яростно запускать когти в обивку одного из двух клубных кресел, стоявших напротив дивана. Висевшие над ними на стене из красного кирпича черно-белые портреты Рона Макгинниса ^[2] явно осуждали меня за отсутствие реакции на такое поведение.

– Аль-Капоне!

Окрик был, конечно, лишь формальностью с моей стороны: мы оба знали, что это ни к чему не приведет.

Кот всегда атаковал одно и то же кресло, иногда глядя прямо мне в глаза, словно бросал вызов. Кожа на этом кресле была уже изорвана, тогда как второе оставалось совершенно нетронутым. Почему он выбрал именно его, а не другое? И не диван? Об этом знал только сам Аль-Капоне.

Я оставил свой ноутбук на виду, может быть, даже слишком на виду, на маленьком письменном столе у окна. Обычно я прятал его, когда уезжал на уик-энд. В ноутбуке был мой будущий роман, и я не мог позволить ему попасть не в те руки. А несколько жалких прутьев решетки на окнах первого этажа едва ли помешали бы вору проникнуть в квартиру.

Звонок мобильного телефона заставил Аль-Капоне подпрыгнуть на месте.

Номер абонента был скрыт.

– Привет, Тимоти, это Билл.

– Мм… Какой Билл?

Вздох на другом конце трубки.

– Билл Кримсон, литературный агент, который день за днем из кожи вон лезет, чтобы построить твою писательскую карьеру.

– Ладно, не дуйся, я знаю как минимум четверых или пятерых Биллов…

– Ты единственный в мире человек, который не узнает мой насквозь прокуренный голос!

– Хочешь, чтобы я попросил прощения?

– Когда ты услышишь, зачем я звоню, устыдишься навеки, что не узнал меня.

Я ничего не ответил, но в моей душе зажегся скромный лучик надежды.

– Я заполучил Опру, – гордо заявил он.

– Опру Уинфри?

– А ты знаешь еще какую-то?

Опра… Меня пригласили к Опре. Самая известная телепрограмма, пятнадцать или двадцать миллионов зрителей… Я почувствовал, что меня охватывает возбуждение.

– Но как это вышло? Она меня пригласила?

– Я тебе говорю…

– Невероятно… Не могу в это поверить…

– Уж поверь.

– Какая удача…

– Представь себе, это не удача, а работа. Я месяцами использовал все свое влияние, чтобы пробиться к ней и ее ассистентке. А еще наша пресс-атташе постаралась.

– Я представляю, представляю…

– То-то!

– И… когда же? Мне надо проверить ежедневник, нет ли у меня планов на этот день.

– У тебя нет никаких планов, поверь мне.

– Скажи мне дату, и я посмотрю прямо сейчас…