Любовный саботаж - Амели Нотомб Страница 2
Любовный саботаж - Амели Нотомб читать онлайн бесплатно
Ни одна страна не ослепляет до такой степени. Люди, покидающие ее, рассказывают лишь о ее великолепии. Сами того не желая, они забывают о всепроникающем убожестве, которого не могли не заметить. Странное дело. Китайская республика похожа на ловкую куртизанку, которой удается заставить своих любовников забыть о ее бесчисленных физических недостатках, даже не скрывая их, и привязать к себе своих возлюбленных еще крепче.
Двумя годами раньше мой отец воспринял свое назначение в Пекин с торжественной серьезностью.
Я и подумать не могла о том, чтобы покинуть Сюкугаву, горы, дом и сад.
Отец объяснил, что гораздо важнее другое. По его словам, Китай – страна, в которой не все благополучно.
– Там война? – с надеждой спросила я.
– Нет.
Я надула губы. Меня увозят из обожаемой Японии в страну, где даже нет войны. Конечно, Китай – это звучит здорово. Что-то в этом есть. Но как же Япония обойдется без меня? Куда смотрит министерство?
В 1972 году мы уезжаем. В доме неспокойно. Упаковывают моих плюшевых медведей. Я слышу, как говорят, что Китай – коммунистическая страна. Надо будет над этим поразмыслить. Но сейчас есть дела поважнее: дом пустеет, исчезают заполнявшие его вещи. В один прекрасный день не остается совсем ничего. Пора ехать.
Пекинский аэропорт: нет сомнений, это другая страна.
По неясным причинам наш багаж не прибыл вместе с нами. Нужно несколько часов ждать в аэропорту. Сколько часов? Два, четыре, а может быть, двадцать? Одна из прелестей Китая – его непредсказуемость.
Прекрасно. У меня есть время разобраться в ситуации. Я отправляюсь инспектировать аэропорт. Меня не обманули: эта страна сильно отличается от Японии. Не могу точно сказать, в чем разница. Здесь все некрасиво, но такой некрасивости я еще никогда не видела. Наверное, есть какое-нибудь слово, чтобы описать это уродство, но я его пока не знаю.
Мне интересно, что такое «коммунизм». Мне пять лет, и мое чувство собственного достоинства слишком велико, чтобы спрашивать об этом у взрослых. В конце концов, научилась же я говорить без посторонней помощи. Если бы мне пришлось спрашивать о значении каждого слова, я бы до сих пор не овладела речью. Я сама поняла, что «собака» означает собаку, а «злодей» – злодея. Так зачем же мне нужен кто-то, чтобы понять еще одно слово?
Тем более что, скорее всего, в нем нет ничего сложного. Есть тут что-то особенное, и я пытаюсь понять, что именно: все люди одеты одинаково, свет такой же, как в больнице в Кобе, а еще…
Однако не будем спешить с выводами. Коммунизм где-то здесь, это ясно, но не стоит судить сгоряча. Дело серьезное, ведь речь идет о слове.
И все-таки что же здесь самое странное?
И тут силы покинули меня. Я легла на плиточный пол аэропорта и сразу уснула.
Просыпаюсь. Не знаю, сколько времени я спала. Родители все еще ждут багаж, и вид у них слегка удрученный. Мои брат и сестра спят на полу.
Я забыла про коммунизм. Хочется пить. Отец дает мне денег, чтобы я купила воды.
Слоняюсь туда-сюда. Здесь нет разноцветных газированных напитков, как в Японии. Продают только чай. И я делаю вывод: «Китай – это страна, где пьют чай». Ладно. Подхожу к маленькому старичку, который им торгует. Он протягивает мне кружку обжигающего напитка.
С этой огромной кружкой я сажусь на пол. Чай крепкий и потрясающий. Такого я никогда не пробовала. За несколько секунд он опьяняет меня. Это мое первое в жизни опьянение, и оно мне очень нравится. В этой стране меня ждут великие дела. Я прыгаю по аэропорту и верчусь как юла.
И тут я сталкиваюсь нос к носу с коммунизмом.
Когда наконец прибывает багаж, на улице уже темно.
Мы едем в машине, вокруг нас бесконечно странный мир. Время близится к полуночи, улицы широки и безлюдны.
У родителей все еще удрученный вид, а брат и сестра удивленно озираются вокруг.
От теина в голове настоящий фейерверк. Стараясь не выдать себя, я дрожу от возбуждения. Все кажется грандиозным, начиная с меня самой. Мысли играют в голове в чехарду.
Я не чувствую, что мой экстаз неуместен. Китай «банды четырех» и я существуем в разных измерениях, и так будет продолжаться три года.
Машина прибывает в гетто Саньлитунь. Оно окружено высокими стенами, а стены – китайскими солдатами. Здания похожи на тюрьму. Нам отведена квартира на пятом этаже. Лифта нет, а лестничные площадки залиты мочой.
Поднимаемся наверх с чемоданами. Мать плачет, я понимаю, что было бы бестактно демонстрировать сейчас свой восторг, и сдерживаю себя.
Из окна моей новой комнаты Китай выглядит до смешного безобразным. Я снисходительно гляжу на небо и прыгаю на кровати.
«Мир – это все, что имеет место», – пишет Витгенштейн.
Если верить китайским газетам, в Пекине имели место разного рода поучительные события.
Проверить это было невозможно.
Каждую неделю дипломатическая почта доставляла в посольства международную прессу. Статьи, посвященные Китаю, смахивали на новости с другой планеты.
Существовала еще газета с ограниченным тиражом, которая распространялась среди членов китайского правительства, а также, по нелепой необходимости соблюдать гласность, среди иностранных дипломатов: ее печатали там же, где и «Жэньминь жибао», но информация в этих двух газетах сильно различалась. Новости секретного листка были куда менее хвастливыми, так что их, в принципе, можно было принять за правду, хотя никто не мог быть в этом уверен: во времена правления «банды четырех» творцы новостей зачастую сами путались в них. Иностранцам тем более трудно было разобраться в этих ребусах. И многие дипломаты признавались, что, в сущности, они толком не знают, что происходит в Китае.
Отчеты, которые они писали в свои министерства, были шедеврами литературного творчества. Много писательских талантов родилось тогда в Китае, и по вполне понятной причине.
Если бы, восклицая «О, все равно куда! Лишь бы прочь из этого мира!», [3]Бодлер знал, что его мечта может воплотиться в этой китайской смеси правды, лжи и полу-лжи-полуправды, уверена, он бы не стремился прочь из Европы с таким пылом.
В 1974 году, живя в Пекине, я не читала ни Витгенштейна, ни Бодлера, ни «Жэньминь жибао».
Я мало читала, у меня было слишком много дел. Пусть читают эти бездельники взрослые. Надо же их чем-то занять.
А у меня имелись дела поважнее.
Был конь, занимавший три четверти моего времени.
Была толпа, которую нужно восхищать.
Был престиж, который нужно поддерживать.
И легенда, которой надо себя окружать.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments