Будь у меня твое лицо - Фрэнсис Ча Страница 2

За лучшие уличные углы велись жестокие бои, и мне очень повезло оказаться в паре с Суджин: она умела быть безжалостной. Прежде всего она научила меня пользоваться ногтями. «Ты можешь выцарапать ими глаза кому угодно или пробить дыру в горле, если захочешь. Но твои ногти должны быть достаточно крепкими и длинными, чтобы не сломались в критический момент. – Она осмотрела мои и покачала головой. – О да, эти точно не сломаются». После этого она посоветовала мне укрепляющие витамины и уплотняющий лак.

В те времена я еще могла говорить. Мы с Суджин шутили, и пели, везя тележку, и во всю глотку кричали, заманивая прохожих: «Батат полезен для вашей кожи! Он делает вас здоровее и красивее! А еще он такой вкусный!»

Несколько раз в месяц старшеклассница Нана, уступившая нам свой завидный угол, забирала полагавшиеся ей пошлины. Она была популярным членом илджин и после серии легендарных драк отвоевала себе целый район. В последней она все же сломала мизинец и на время выздоровления передала нам свою территорию.

Нана периодически отвешивала оплеухи всем девочкам в школьных туалетах, но меня любила: я была единственной из банды, у кого не было парня. «Ты знаешь, что главное в жизни, – всегда говорила она мне. – А еще ты выглядишь невинной, и это здорово». Я благодарила ее и низко кланялась, а затем она отправляла меня за сигаретами. Хозяин магазина на углу не продавал их ей: ему просто не нравилось ее лицо.

Думаю, я знаю, почему Суджин так помешана на внешности. Она выросла в «Лоринг-центре», который все в округе считали цирком уродов. Здесь жили не только сироты, но также инвалиды и умственно отсталые. Суджин рассказывала, что ее родители погибли, когда она была совсем ребенком. Но недавно мне пришла в голову мысль, что ее вполне могла подбросить в приют какая-нибудь молоденькая девушка. Возможно, мама Суджин тоже работала в рум-салоне.

Я всегда говорила, что мне нравится навещать Суджин в «Центре»: там хотя бы никто за нами не следил. Мы могли пить любые просроченные напитки, пожертвованные продуктовыми магазинами, и без лишних вопросов припарковывать тележку с бататом. Но, по правде говоря, иногда мне становилось не по себе при виде ковыляющих по территории инвалидов и сиделок, бубнящих им что-то монотонными голосами.

– Не хочется говорить об этом, но Тэин делал реконструкцию там же. Мне проболталась менеджер клиники. – Кьюри бросает на меня лукавый взгляд. Я пристально смотрю в ответ, и она пожимает плечами. – Я к тому, что у них лучшее в мире хирургическое оборудование. Было бы глупо не исправить лицо там, если хочешь быть звездой. – Она медленно поднимается и по-кошачьи потягивается.

Мы с Суджин, не сводя с нее глаз, тоже начинаем зевать. Втайне я обижаюсь на Кьюри за сплетни о Тэине. Не верится, что он себе что-то исправлял – разве что вставил вини́ры ^[2]. У него даже нет двойных век.

– Подожди, ты ведь говоришь о клинике «Золушка»? Да? Я права? – Глаза Суджин сужаются.

Кьюри кивает.

– Я слышала, там работают лучшие выпускники Сеульского университета!

– Именно, там даже есть стена, увешанная фотографиями врачей, и в каждом описании указан Сеульский университет. Журналы называют это место «фабрикой красоты».

– И главврач очень именитый? Доктор Шин или как-то так?

– Доктор Шим Хек Санг. К нему всегда огромная очередь, люди записываются на месяцы вперед. Доктор понимает, что будет в моде, еще до того, как появится тренд, и знает, как девушки хотят выглядеть. Это так важно, понимаете?

– Точно, он! Я читала о нем в «Бьюти хакере». На прошлой неделе они написали про Шима большую статью.

– Он очень приятный человек. И талантливый!

Кьюри машет рукой перед своим лицом, подмигивает и пошатывается. Присмотревшись, я замечаю: она совершенно пьяна.

– Он правда твой доктор? – Суджин подается вперед. Я тут же понимаю, к чему все идет.

– Да. Одна подруга познакомила нас, и мне не пришлось платить столько, сколько он обычно берет. Сама она исправила себе линию роста волос и икры.

– Потрясающе! – Суджин скачет на месте. – А могла бы и ты порекомендовать меня? Мне очень нужно исправить челюсть, а в статье говорилось, что он как раз специализируется на челюстно-лицевой хирургии.

Суджин несколько недель планировала расспросить об этом Кьюри; скорее всего, даже с самого знакомства. Подруга часто говорила мне, что у нашей соседки самый красивый подбородок, который она когда-либо видела.

Кьюри долго не сводит с Суджин глаз. В неловкой тишине она тянется за очередной порцией соджу, и я наливаю ей еще стаканчик, добавив немного холодного, сладкого «Якульта» ^[3]. Увидев этот нехитрый коктейль, она морщится.

– Послушай, не хочу сказать, что сожалею о решении сделать челюстную хирургию, – она изменила мою жизнь. И не хочу сказать, что не изменит и твою, – наверняка изменит. Но я до сих пор не уверена, могу ли порекомендовать кому-то эту операцию. К тому же доктор Шим очень занят, и клиника невероятно дорогая. Слишком дорогая, даже без премиальных. Доктор берет только наличными. В клинике принимают и карты, но тебя заманивают такими скидками при оплате наличными, что выбора не остается. Как бы там ни было, процедуры дорогие, если только ты не актриса, подписавшая контракт с крупным агентством, – тогда оно может тебя спонсировать. – Кьюри ставит стаканчик с остатком соджу на место и хлопает ресницами. – Иначе придется взять где-нибудь деньги в долг, а проценты выплачивать всю жизнь.

– Что ж, пусть эта инвестиция станет самой крупной в моей жизни, к тому же я долго собирала деньги. – Суджин вскидывает голову и смотрит на меня.

За работу с ее волосами я не брала ничего – так она смогла подкопить денег. Это самое малое, что я могу для нее сделать.

– Я не знаю, какую сумму тебе удалось собрать, но ты поразишься, увидев итоговый счет. Одной операцией дело никогда не обходится, – говорит Кьюри.

Позднее мы с Суджин будем обсуждать, почему соседка отговаривает мою подругу от операции. Ей неудобно обращаться к доктору Шиму с просьбой? Или она опасается, что Суджин станет похожей на нее? Почему Кьюри не хочет, чтобы жизнь Суджин изменилась?

Кьюри со вздохом сетует, что вообще не может копить деньги. Суджин говорила, что работающим в рум-салонах девушкам это правда сложно: они постоянно ввязываются в долги, сливают заработок в барах, спускают деньги на салонных мальчиков. «Я бы могла оплатить две операции на сумму, которую большинство салонных девушек тратят на алкоголь за ночь, – сказала однажды Суджин. – Не представляешь, сколько они зарабатывают и бросают на ветер каждую неделю. Мне нужно попасть туда. Просто необходимо». Она говорит, что будет копить до тех пор, пока не перестанет беспокоиться, как прожить следующий день и месяц. И всякий раз, когда Суджин делится мыслями, я киваю и улыбаюсь – так она знает, что я верю ей.