Срединная Англия - Джонатан Коу Страница 19

Апрель 2011-го

Иэн много рассказывал о своей матери. Об отце, который умер, когда Иэн был еще подростком, или о старшей сестре Люси, вышедшей замуж и переехавшей в Шотландию, — редко, и со всей остальной семьей он отношений словно бы не поддерживал, зато мать была, очевидно, важной фигурой в его жизни. Она жила одна в деревеньке где-то рядом со Стратфордом-на-Эйвоне, и каждое воскресенье Иэн ездил ее навестить. Софи (все равно склонная чрезмерно анализировать свои отношения, но особенно в данном случае, поскольку решительно постановила — решительно, — что эти не могут не сложиться) мысленно колебалась, считая близость Иэна с его матерью то трогательной, то настораживающей. Эта близость, безусловно, согласовалась с Иэновой заботливой и щедрой натурой, но в то же время здоро́во ли для тридцатисемилетнего мужчины встречаться с матерью так регулярно, так часто беседовать с ней по телефону?

Разумеется, Иэн рвался познакомить Софи с мамой как можно скорее, но Софи неделю за неделей сопротивлялась. И только после того, как они миновали многочисленные другие вехи — первый ужин с Лоис и Кристофером (с большим успехом), первый раз сказанное друг другу «Я тебя люблю» (в тихий миг одного необычайно скучного фильма, который она потащила Иэна смотреть в «Электрик»), день, когда Софи все же переехала к нему в квартиру (притащив с собой многие коробки книг, чтобы заполнить эти пустые полки), — она в конце концов уступила. И вот ярким воскресным утром в апреле они катили прочь из Бирмингема по трассе А3400 по непритязательной уорикширской сельской местности; пункт назначения — деревня Кёрнел-Магна, где Иэн родился и провел значительную часть своей жизни.

Софи радовала эта поездка — и не в последнюю очередь потому, что ей нравилась Иэнова манера вождения. Было в этом нечто сексуальное — наблюдать, как мужчина занят тем, что у него хорошо получается, за его постоянной расслабленной бдительностью, за тем, как он любезен с другими водителями, за его ощущением легкой власти над сложной, отзывчивой техникой. Отчего-то хотелось вложить ему руку между бедер и отвлечь его. Софи подразнила его так сколько-то, а когда беседа между ними начала усыхать, они взялись за словесную игру. Ее придумал Иэн: берешь последние три буквы номера ближайшей машины и придумываешь с ними фразу.

— Давай я начну, — сказал он и прочел три буквы с номера «воксолл-астра», оказавшейся перед ними на развилке. «СКТ» — «Славный ксилофон Тони».

Софи рассмеялась. Дурацкое это времяпрепровождение — в такие игры, как ей виделось, она бы играла со своими детьми, если они когда-нибудь появятся, — но зато она ощущала восторг, какой возникает от каникул после убийственной серьезности академического трепа (общение на факультете было настоящим испытанием). К тому же Иэновы представления о веселье, как обычно, оказались заразны.

— Ладно, — согласилась она. — «ЗЗА» — «Зоопарк заточает арфистов».

— «ОПЛ», — прочитал Иэн, глянув на «фольксваген-гольф», пронесшийся мимо. — «Обсосы предпочитают лесбиянок».

— «ВЖК» — «Великолепный желчный камень».

Наконец они вместе засекли здоровенный черный «рейндж-ровер», сдававший задом с подъездной аллеи.

— «ДВУ» — «Деррида вопиюще увиливает», — произнесла Софи в тот самый миг, когда Иэн придумал:

— «Дохлый воняет удод».

Они расхохотались, и не успела Софи осмыслить разницу между их вариантами решения, как они проехали указатель, приветствовавший их — и других осторожных водителей — в самой Кёрнел-Магне.

Деревня оказалась не совсем открыточной, какую ожидала увидеть Софи. Вероятно, Кёрнел-Магна не прошла бы конкурс как модель для пазла, у каких в магазине игрушек при садоводческом центре «Вудлендз» хорошие продажи. Начать с того, что, если подъезжать к деревне с севера, по обеим сторонам дороги высились новехонькие безликие дома, выстроенные из одинакового красного кирпича и поставленные чуточку слишком близко друг к другу. Смотрелись они довольно мило, но Софи себя в таком не представляла.

— Вон тот был мой, — сказал Иэн, показывая на какой-то дом, но Софи так и не поняла, на какой именно. — Жил здесь почти два года, — добавил он отчасти для себя.

Скоростное ограничение — тридцать миль в час, но Иэн сознательно сбросил до двадцати пяти, когда они ехали мимо универмага, индийского ресторана, риелторской конторы и парикмахерской, скученных вместе, всего в нескольких ярдах друг от друга.

— Вот и все, — сказал Иэн. — Все, что осталось теперь от деревни. Вон то… — он показал на громадное заброшенное здание слева, — было местным пабом, но потом помещение купила какая-то большая сеть, паб денег не приносил, и они его закрыли через пару лет. Жизни тут последнее время не очень много.

— Кто-то из твоих друзей еще живет здесь?

— Не-а. Все разъехались. Саймон был последним, теперь в Вулверхэмптоне.

Софи пока только пыталась запомнить имена всех Иэновых друзей.

— Саймон — это который, еще разок?

Иэн одарил ее почти — но не совсем — укоряющим взглядом.

— Мой лучший друг. Мы в начальные классы вместе ходили.

— Который в полиции служит?

— Он самый. Ладно, вот и мамин дом.

Он остановил машину на подъездной аллее перед высоким трехэтажным домом годов 1930-х постройки. Белокурая фигура уже сидела у окна в эркере парадной гостиной, ждала их. Она вскочила и вышла на крыльцо еще до того, как Иэн с Софи успели выбраться из машины. Мама оказалась рослой — пять футов и восемь-девять дюймов, как показалось Софи, — и, несмотря на возраст, статной. Она выглядела сильной и осанистой, спину держала прямо. Глаза голубые, зубы хорошо сохранились, взгляд пытливый. Софи уловила лишь намек на тремор, когда мама протянула ей руку, — единственный намек на то, что этой женщине семьдесят один. Сразу было ясно, что мать Иэна — женщина грозная.