Голубиная книга анархиста - Олег Ермаков Страница 19

Утром Вася отнесся ко всему спокойнее. Действительно, никто не знал, куда именно они поехали. Никкору он рассказал, что хочет по рекам уйти на Украину, во время разлива там границу не отыскать между Беларусью и Украиной. Граница по середине реки вроде бы. А в разлив — где та середина? Даже если Никкор его заложит, никто не догадается, где он временно осел с побирушкой с Соборной горы. Не будут же они прочесывать все перелески и кусты до границы с Беларусью?

— Ладно, Вальчонок, мы еще поработаем на ферме, — говорил он за чаем. — Вот и потеплеет, и лодку купим.

Валя согласно улыбалась. Бродяжка, она как собачка, которую приласкал случайный прохожий — и та уже не хочет от него отставать. Хоть Вася вчера и разбуянился, но и пальцем ее не тронул. Тогда как Мюсляй уже прибил бы. Даже брат в деревне ее бил, хоть и был младше. Младший, да злой, со свинцовыми кулачками.

— А по мобиле будем узнавать время, — сказал Вася. — Звонить опасно, да и некому. Я не помню номеров своих корешей. Одного только Никкора и смог вспомнить, и с чьей-то мобилы позвонил. — Вася нахмурил светлые рыжеватые брови, достал мобильник и начал просматривать контакты. — Хых, это кто «Мры»?

— Мюсляй, — отозвалась Валя, прихлебывая чай.

Вася не удержался и стал мелко заливисто смеяться.

— А чего тогда Мры? — спросил он.

Валя пожала плечами.

— А кто такой «Лбю»?

Валя в отчаянье посмотрела на него.

— Ну не надо, Фасечка…

— Извини, ты права. А то я уже сам, как следак поганый, хых, хы-хы… — И он ударил себя по уху, да так, что сморщился, затряс головой. — Вот дерьмо, проклятье!.. Звенит!.. — Он ковырял пальцем в ухе. — Все, я только впишу Никкора. Так, ладно… Вот, «Никкор». Хоть я не фанат этой фирмы. Моя любимая фирма — «Фуджи». У них самые крутые фотики и вообще… все на уровне. Моя камера «Фуджи» дома… Ну, то есть у следака с тем попом. Ее изъяли вместе с компом, зараза. И диски, флешки. Что они думали там найти? Фотки экстремистов-анархистов с отрезанными головами? Поваренную книгу? Ну, не ту фигню, которую перевели в девяностые годы, там уже ни черта не оставалось от оригинальной версии Уильяма Пауэллома, а воссозданную и вообще заново написанную «Полную русскую поваренную книгу анархиста» выпуска двухтысячного года. Третьего года… Да, проклятье, ее они там и нашли. А еще и Эдварда Эбби, экоанархиста. Хоть он и не запрещен. Но ведь как раз он сказал, что патриот должен всегда быть готов защищать свою страну от своего правительства!.. Хых! И научил всех только с бензопилой и гаечным ключом бороться против бульдозеров, прущих на лес. Крутой мэн! А к нему прицепом Толстой, Бенджамин Такер, Бакунин, Кропоткин…

Валя слушала его, хлопая глазами и перестав пить чай. Вася осекся, поглядев на нее.

— Вот, лекцию тебе прочитал, — пробормотал он. — Понравилось?

Валя кивнула.

— Токо я не поняла, Фасечка, зачем тебе поваренная книжка? Ты кем работал?

Вася засмеялся.

— Все анархисты повара, — ответил он. — Коктейль Молотова любят подавать на подносе зажравшимся буржуям. Знаешь, что это такое?

Валя отрицательно покачала головой.

— Выпьешь — и крышу сорвет. Напрочь.

Валя напряженно глядела на него. Потом снова покачала головой и сказала, что не верит ему, не верит, что он может кого-то отравить или напоить таким зельем, как Наташка из Заднепровья, клофелином мужиков опаивала, тырила у них денюжку. Вася тоже всматривался в Валю, в ее крупные карие глаза.

— Ну и подружки у тебя, — пробормотал он. — Не, мое средство другое. Но тоже действенное. Слово. Да. Думаешь, из-за чего за мной гонится Собака Баскервилей Обло-Стозевно-и-Лаяй?.. Из-за слова.

Валя перекрестилась. Вася на нее уставился.

— Чего крестишься-то? Что я такого сказал?

— Про слово, — ответила Валя.

Вася некоторое время молчал и глядел на Валю.

— Ну слово… И что?

Валя пожала плечами и снова перекрестилась.

— Хых-хи-хи… Да не одно, правда, было, а много… На целую статью об экстремизме, зараза. — Он посмотрел на мобильник. — Э-э, уже пора к нашим ушастым друзьям-алисоманам. Да, Вальчонок, как только мы будем вне зоны Собаки Баскервилей Обло-Стозевно-и-Лаяй, я тебе мобилу-то сразу верну, не думай.

Валя покрутила головой.

— Нет, Фасечка, фоткай сны-то.

— Сны?.. Думаешь, это так просто? Тут даже с моей «Фуджи» не справиться.

Через день утром, когда они пришли забирать завтрак, Эдик велел им после обеда никуда не высовываться, печку не топить, на стук не открывать, да лучше он их снаружи запрет. На вопрос Васи почему, ответил, что сегодня праздник, международный женский день и на ферму прибудет сельскохозяйственное начальство с голодными авторитетами. А Вася с Валей никак официально не оформлены, и потому могут сразу возникнуть проблемы — на лишнюю полусотню кэгэ мяса в месяц. Вася тут же ответил, что все понял и со всем согласен, они будут, как партизаны.

Отвозя тачку с кроличьими отходами в дальний угол фермы, Вася заметил куст вербы, осыпанный мохнатыми почками с желтой пыльцой, и наломал веток. Валя первой ушла в вагончик, и он, поставив тачку возле шеда, последовал за ней. Войдя в вагончик, спросил, нет ли тут какой банки, вот поставить?

— Что это? — спросила Валя. — Ой, верба. — Она перекрестилась. — Но до Вербного воскресенья еще далеко?