Черная Вдова. Крымские легенды (сборник) - Сергей Могилевцев Страница 19

Крепости, последним защитником которой я некогда бы. Итак, не пейте слишком много, и постарайтесь дослушать все до конца, ибо история эта поучительна и печальна, и имеет непосредственное отношение к Алуште. Или, если хотите, к пивнушке под названием "Алустон", в которой мы с вами сейчас находимся.

Я бы мог вам рассказать о начале времен, о греческих мифах, и об одном из них – мифе об Ифигении, греческой принцессе, дочери царя Агамемнона, волею судеб перенесенной в Тавриду, и ставшей жрицей в храме богине Девы (местное название Артемиды), который находился совсем недалеко отсюда, у подножия горы Кастель. Впрочем, таких храмов было несколько. Но что вам, местным неграмотным шалопаям, древняя история и древние мифы? – вы в них завязните, как завязает муха в блюдце со свежим медом; тем более, что я рассказывал вам о местной крепости Алустон. Пропустим поэтому почти полторы тысячи лет, и силою воображения, которого у вас, разумеется, нет, очутимся в 6-ом веке нашей эры, когда по приказу византийского императора Юстиниана Первого был построен замок Алустон и замок в округе Горзувитской. Впрочем, пусть горзувиты сами заботятся о себе. И не надо, прошу вас, скалить свои попорченные сигаретами и выпивкой зубы, ибо выражение "горзувиты" такое же благородное, как выражение "алустонцы". Впрочем, алустонцами вам уже не стать никогда, ибо Алустона больше не существует. Закажите, если не жалко, мне еще одну кружечку пива, и я продолжу свой пространный рассказ. Вы знаете, что такое грозная крепость, стоящая одиноко на высоком холме, и положившая начало целому городу? Ставшая его душой, его защитницей, его символом, без которого город не может существовать? Вот этим и был Алустон для его жителей: душой, символом, и мощной твердыней, который сразу же стал отражать набеги соседей, и покрыл себя в веках немеркнувшей славой! У крепости Алустон было три башни: круглая, квадратная и рогатая, вздымавшиеся на высоту 20 метров, а стены его, сложенные из прочного крымского камня, достигали десятиметровой отметки. Вторжение кочевников, старавшихся через перевал, который находился чуть выше крепости, добраться до богатых византийских городов, осада огарян – так называли византийцы русских, дохристианских язычников, походы новгородского князя Бравлина и киевского князя Владимира, – все это выдержал Алустон, который множество раз был разрушен, и множество раз восставал из пепла, словно легендарная птица Феникс. Впрочем, навряд ли вы слышали о птице Феникс, ваши птицы не летают так высоко. Запомните, мои дорогие: крепость жива до тех пор, пока живы люди, готовые ее защищать! И поэтому Алустон восстанавливался множество раз, несмотря на набеги половцев, а вслед за ними монголов, разрушавших алуштинскую твердыню буквально до основания.

Высокий дух местных воинов, высокое горение защитников Алустона, понимавших, что крепость есть душа местных холмов, оврагов и рощ, местных брегов и местных каменных хаосов, местного населения и местной природы, – вот, что всегда жило в жителях Алушты. Жило в защитниках Алустона. Который со временем из византийского стал генуэзским, и был перестроен на итальянский манер. Да, да, мои дорогие, не скальте зубы, здесь перемешаны все племена и все мировые сюжеты, на узких улочках средневекового Алустона вполне могли бы бродить герои Шекспира, впрочем, навряд ли вы читали Шекспира! Как, очевидно, не слышали вы и о княжестве Феодоро, в состав которого когда-то входил Алустон, и о царице Феодоре, правительнице Алушты, сражавшейся на его стенах с захватчиками, прибывший из крымского города Кафы (догадайтесь сами, как называется этот город сейчас?), и вынужденной отступить к горе Кастель, с небольшой башни которой, стоявшей на ее вершине, она и прыгнула вниз. Множество славных подвигов совершено защитниками Алустона, множество хороших людей погибло во славу его! В 1475-ом году Алустон разрушили турки, вторгшиеся в Крым, и остававшиеся здесь долгих три века. Груда развалин осталась от крепости, не выдержавшей мощи их стенобитных орудий. Но и после этого Алустон продолжал сражаться! Его стены обороняли 150 русских воинов в период русско-турецких войн, противостоявшие 50-ти тысячному турецкому десанту. Вы чувствуете, какие силы, какие энергии, какая история сконцентрирована в этой крепости?! Которая пала от равнодушия ваших отцов, двадцать лет назад, в начале так называемой перестройки, равнодушно отвернувшихся от гордой твердыни! Впрочем, я к этому уже почти подошел. В окрестностях Алустона потерял глаз подполковник Кутузов, 24 июля 1774-го года сбросивший в море 50-ти тысячный турецкий десант. Было это, дорогие мои, в сражении под деревней Шумы, которая теперь называется Верхней Кутузовкой, и мимо которой ежедневно проезжаете вы на своих дорогих лимузинах, подаренных вам вашими случайно разбогатевшими родителями. Я говорю "случайно" потому, что нынешнее богатство алуштинских жителей временно, оно призрачно и конечно, ибо основано на летнем безумном отдыхе и отказе от своей славной крепости, прокопанной, как я уже говорил, до основания на глубину 10 метров, и отданной под застройку очередного безликого санатория. Вот так, мои милые, цивилизация воинов и героев, которая всегда, то затухая, то вновь возвращаясь, процветала в Алуште, сменилась цивилизацией лакеев, обслуживающих ленивых приезжих, и выполняющих любые их прихоти. Такой цивилизации, разумеется, не нужна гордая крепость, она ей просто мешает, она ей мозолит глаза своей дерзкой и великой историей, своими славными подвигам, которые для лакеев все равно, что нож, приставленный к горлу.

Развалины крепости Алустон поражали воображение писателей и художников, она долгие годы была украшением города Алушты, не считая, разумеется, того, что, даже разрушенная, свято хранила его бессмертную душу. Ибо душа города жива в его цитадели, и с окончательным уничтожением цитадели окончательно гибнет душа этого места, которое становится городом-призраком, построенным не на камне, а на песке, и который со временем неизбежно падет от слабого и легкого дуновения ветра. Ваши отцы, дорогие мои шалопаи, продали Алустон русскому атомному министерству, которое сразу же стало строить на его территории свой безликий и уродливый санаторий. Несмотря на то, что можно было, как это сделали жители Судака, поднять вверх стены крепости, и вновь возродить ее на радость как местным жителям, так и приезжим. Несмотря на то, что в цитадели, на самой вершине холма Алустон, находится фундамент христианского храма, который тоже можно было восстановить и поднять из руин. Но тщетно, алчность и злоба людская, помноженные на людскую подлость, окончательно разрушили Алустон. Продажные археологи, готовые ради личной выгоды, ради личных амбиций раскопать даже могилу собственной матери, прокопали крепость Алустон до самого основания, до прочной береговой скалы, не оставив от нее ни единого камушка и ни единого черепка. Выбрав и отдав неизвестно куда все ее несметные ценности. Вы видели огромные сосуды-пифосы, украшающие теперь местные кабаки – это пифосы крепости Алустон. Я был последним ее защитником, мы называли себя экологами, ибо таково было веяние нового времени, и стояли на стенах крепости до конца. Но нас было мало, и с нашей гибелью история Алустона закончилась. Одних из нас просто убили, других изгнали в дальние страны, третьих купили местными дешевыми благами. Впрочем, эта продажность многим из них встала поперек горла! Не будем говорить об этих Иудах, один из которых рядился в тогу историка, другой – в тогу политика, третий – в тогу преуспевающего журналиста, – всех их ожидало фиаско! Проклятие Алустона, как проклятие фараона, неизбежно настигало всех, кто приложил руку к его разрушению! А ведь прошло всего двадцать лет, и о том, что будет дальше, можно только с ужасом и страхом догадываться! Жители Алушты, не пожелавшие защитить свою цитадель, стали теперь жить в городе без души, внешне богатом и процветающем, но на деле непрочном и призрачном. Городе, над которым незримо висит проклятие Алустона. Не думайте, милые дети, что я шлю проклятие на ваши юные, но уже местами плешивые головы – упаси меня Боже от этого! Я уже старик, годы сражений на стенах крепости и годы вынужденного изгнания согнули мою спину и выбелили мои некогда роскошные волосы. Я свое уже прожил, я получил от жизни все, что хотел, я стоял в полном вооружении на стенах гордого Алустона, и отражал набеги современных варваров, вооруженных равнодушием, продажностью, жаждой сиюминутной наживы и презрением ко всей мировой истории, которая выше любого лакея и любого Иуды. Тем более Иуды провинциального, жадного, нелепого и ничтожного. Я сражался на стенах крепости, и я проиграл. Теперь я сижу в этой жалкой пивнушке под названием "Алустон", и за стакан дешевого пойла рассказываю вам о судьбе славной крепости, которой больше не существует. Налейте-ка мне еще немного, и подайте этот кусочек рыбы, мне надо слегка подкрепиться и успокоиться, ибо рассказ о подвигах и падениях чересчур взволновал меня и поднял со дна души забытые воспоминания. Впрочем, ничто не проходит бесследно, и если судьба уничтоженной крепости, просуществовавшей на земле полторы тысячи лет, вас хотя бы капельку воодушевила и взволновала, я буду считать, что прожил сегодняшний день не напрасно. До встречи, дорогие мои, в новом мире, где люди не продают свои святыни и не становятся презренными лакеями, а с оружием в руках защищают то, что им дорого, и гибнут, сознавая, что прожили свою жизнь, как честные граждане!"