Главные вещи - Юрий Серов Страница 19

1

Мишу с утра колотило и знобило. Вчерашняя гулянка с друзьями перетекла в сильное похмелье и обещала долгую головную боль со всеми последствиями.

Проснувшись в пять часов, мужчина умылся, вывернул карманы в пиджаке и брюках, но мелочи набралось ровно два рубля. Ни на пиво, ни на чекушку не хватит. Выругавшись, Миша распечатал пачку «Примы», зажёг спичкой сигарету, взял метлу и вышел из дворницкой на улицу.

Первый день ноября принёс в город двадцатиградусный мороз. Мужчина поёжился, представив, как в такую погоду мести целый квартал, но деваться было некуда. Второй раз работу ему предлагать никто не станет. И останется он без денег (пусть и скромных, которых едва-едва хватает, чтобы сводить концы с концами), без теплой дворницкой с импортным спиральным обогревателем, спасающим в лютые морозы, и без пропитания. И даже (страшно представить) без горячительного! Нет, бомжевать он был не готов. Что угодно, но только не обратно на улицу!

Посмотрев на выпавший снег, мужчина вернулся в дворницкую, сменил метлу на совковую лопату и взялся за работу.

Работать не хотелось. Голова трещала, а организм требовал пива или водки. Миша хватал горсть снега, прикладывал ко лбу, а вторую горсть отправлял в рот, и спустя пару часов головная боль отступила. Осталось лишь неприятное жжение в желудке.

Мужчина очистил от снега и мусора небольшую, в несколько домов улицу Ленина, перекурил, наблюдая за просыпающимся городом и продолжил.

Время с семи до девяти Миша не любил больше всего. Проснувшиеся горожане спешили на работу, материли попадавшегося под ноги дворника и загрязняли тротуар. Мужчина вздыхал, убирал за ними, но через секунду неблагодарные новоуральцы портили его труды шаловливыми ботинками, и все приходилось начинать сначала.

Особенно досаждали Мише школьники. Вот уж народ, который розгами надо пороть! Увидят, что дворник листья или снег в кучу собрал, разбегутся и всю её разбросают в разные стороны. Кричи, не кричи – бесполезно. Воспитания никакого.

За углом последнего дома Миша свернул на Московскую улицу. Московская была больше Ленинской, здесь гордо возвышались двенадцать новых коттеджей, построенных совсем недавно, около года назад. Жили здесь люди обеспеченные, с деньгами и большими чёрными машинами, и дворник часто засматривался на дома и автомобили, представляя себя на месте богачей. Вот он за рулём джипа заезжает во двор, пикает сигнализацией, идёт с огромными пакетами еды и подарков, целует жену, фигуристую топ-модель, обнимает маленьких ребятишек, и они вместе заходят в дом. В доме его ждёт вкусный ужин, тёплый камин, кресло-качалка, любимая курительная трубка с кубинским табаком и тёплая постель с шёлковыми простынями.

Дворник встрепенулся, отгоняя мысли прочь. Он понимал, что богатства ему не видать, как свистящего рака на горе. Деньги – это не для него, лишь бы с работы не уволили. А деньги… Что эти деньги…

К обеду полегчало и отпустило. То ли снег подействовал, то ли организм бороться начал. Дворник, с гордостью оглядев проделанную работу, весело присвистнул и бодрым шагом направился домой.

В дворницкой Миша поставил чайник и кастрюлю с водой на плиту, почистил три картошки и бросил их в кипяток. Картошка, порезанная пополам, варилась быстро: он едва успевал отогреться чаем и нарезать бочковых солёных огурцов, да пару ломтей чёрного бородинского. Облизываясь, он выкладывал картошку в тарелку, мял ложкой, солил и поливал растительным маслом. Обычно к обеду Миша выпивал рюмочку-другую, но вчера они просадили последние деньги, и выпивку купить было не на что. Зарплата же ожидалась не раньше, чем через неделю.

Пообедав и выпив ещё чашку чая, дворник ополоснул лицо водой и прикинул в уме, сколько осталось улиц. Мясницкая, Гоголя, Новый переулок и Старый. Не так уж и много, до вечера легко управиться.

Дворами он сократил путь до Мясницкой, вдохнул полную грудь свежего морозного воздуха и взялся за лопату. Откуда появилось огромное желание трудиться, дворник не понял, но противиться не стал и с удовольствием расчищал дорогу, улыбался редким прохожим и удивлялся, с какой лёгкостью его немолодые руки тягают полную лопату снега.

До вечера время пролетело незаметно. Вроде только-только смеркаться начало, а глядишь, уже и первые счастливчики с работы идут. Дворник шмыгнул носом, поплевал на ладони, и через полчаса Старый переулок очистился от снега.

Миша, отсалютовав небу, перекурил, положил лопату на плечо и пошёл отчитываться начальству. Обдумывая про себя доклад, он не спеша прогулялся до здания ЖЭКа, поднялся на второй этаж и постучался в дверь с табличкой «Павел Немцов».

– Пал Андреич. – Дворник заглянул в комнату, приветственно кивнул молодому человеку, сидящему за столом. – Маршрут закрыт. Улицы чистые. Разрешите идти?

– Подождите секундочку, – сказал начальник, и Миша, уже напрягшийся для того, чтобы закрыть дверь и умчаться к себе, застыл на месте и опустил руки.

Неужели все, подумалось ему. Неужели уволят и выбросят на улицу в ноябрьские морозы? Эх, чёрт, плохо он всё-таки работал, плохо…

– Проходите, садитесь, – пригласил Павел Андреевич. – У меня к вам предложение есть. Сейчас письмо отправлю, и поговорим.