Материнское воскресенье - Грэм Свифт Страница 19

– «Остров сокровищ»? Для чего вам читать «Остров сокровищ», Джейн? Это все книги для мальчиков.

На самом деле это был вовсе не вопрос и не сомнение в целесообразности ее действий. Ее выбор скорее поставил его в тупик – он, пожалуй, совсем растерялся и, даже как следует прокашлявшись, так и не смог сказать ей: «Только не эти книги, Джейн. Любые другие, только не эти», – хотя сказать это ему очень хотелось.

С другой стороны, он никак не мог сообразить, есть ли в его библиотеке книги для девочек.

Она, собственно, не имела ничего против книг для девочек. Какая разница – для девочек или для мальчиков? Просто книги «для мальчиков» были книгами о приключениях. И это было самое главное слово. Приключение. Это слово сияло, как маяк, оно так и манило ее со страниц книг: приключение!

Не похоже было, чтобы Нивены из Бичвуда или кто-то еще из их среды проявляли какую-то склонность к приключениям или хотя бы положительно относились к самой идее приключения, хотя у них, безусловно, были для этого и время, и деньги. Для них максимум – это «слет бойскаутов» в Хенли. Даже их библиотеки служили как бы суровым сухим отрицанием всяческих приключений. И все же в укромном уголке библиотеки Бичвуда имелась маленькая вращающаяся стойка с книгами, которые когда-то не просто читались, а проглатывались юными обитателями этого дома, точно некая позволительная доза баловства перед началом скучной, а то и страшной зрелости.

Мистер Нивен мог бы сказать ей: «Только, пожалуйста, Джейн, отсюда книги не бери». Но он этого не сказал.

И впоследствии, через много-много лет, она скажет, отвечая на вечный (и скучный) вопрос интервьюера: «Ну, конечно же, лучше всего были «книги для мальчиков», книги о приключениях! Разве кому-то захочется читать слащавые истории, предназначенные для девочек?»

Ее глаза на морщинистом лице могли при этом озорно поблескивать, а губы при словах «истории для девочек» еще сильней напоминали куриную гузку. Впрочем, затем она могла и пояснить, не желая быть слишком резкой и упрямой, что чтение «книг для мальчиков» было для нее тогда точно чтением вопреки всему: «Война, понимаете. Первая мировая война ведь только что закончилась, и хотелось чего-то совсем другого». Ну да, пиратов, рыцарей, закованных в латы, припрятанных сокровищ и великолепных парусных судов. Да, именно такие книги она тогда и читала.

Библиотека в Апли оказалась удивительно похожа на библиотеку в Бичвуде. С точно такими же стеллажами вдоль стен и плотными рядами книг, выглядевших так, словно их никто и никогда не читал. И повсюду стояли точно такие же – словно из одного магазина – маленькие белые или черные бюсты бородатых мужчин с мощными бровями и плечами, задрапированными складками ниспадающей тоги. В библиотеке Апли стоял еще письменный стол, а вместо кожаного дивана – два разлапистых кресла с кирпично-красной обивкой. Еще там имелась стойка с газетами и журналами, выглядевшая как некий странный объект современной жизни в помещении, более всего похожем на музей. Солнечный свет, проникая в щель между наполовину задернутыми занавесками, узким ярким прямоугольником вытянулся на ковре мягких коричневатых тонов.

На письменном столе возвышалась небольшая стопка книг – ну конечно, учебники по юриспруденции. Но это и был единственный признак – да и то явно искусственно созданный – предполагаемого намерения Пола зубрить, пока в доме так пусто и тихо. Зубрить? В такое утро, как это? Впрочем, Джейн прекрасно представляла себе, как выглядят его «прилежные занятия»: он кладет ноги на письменный стол и, развалившись в кресле, выкуривает несколько сигарет.

Она, казалось, видела, как Пол – или его призрак – сидит здесь, в библиотеке, в этом самом кресле и курит. Но в таком случае, там оказывалось как бы два призрака. Только ее призрак точно был там, и он – и сейчас, и раньше – был вполне реален и физически ощутим. Хотя все равно ведь никто никогда и не узнает, что она действительно там была.

Стоял март, но было так тепло, что проснулась какая-то муха и теперь, жужжа, упорно билась в оконное стекло. И тут Джейн, заглянув за письменный стол, наконец заметила ее, полку с книгами, очень похожими на те, что были ей так хорошо знакомы по Бичвуду. К этой полке она без конца возвращалась и теперь сразу приметила знакомые названия – эти книги она уже успела прочесть. Значит, она все же и в этом доме была не настолько чужой, она не вторглась без спросу на чужую территорию. В какой-то степени это, пожалуй, и была ее родная среда.

Но если Пол Шерингем когда-либо и брал книги с этой стойки, то ей он об этом никогда не рассказывал. Он старался создать впечатление, будто считает, что в Апли «слишком много всякого барахла», которое давно следовало бы выкинуть на помойку. В конце концов, даже этих чертовых лошадей в поместье больше нет. А когда Джейн рассказала ему, какие книги она сама берет в библиотеке Бичвуда и читает (лучше бы она этого не делала!), он стал над ней насмехаться – он вообще над многими вещами любил посмеяться или даже поиздеваться – и сказал: «Неужели ты читаешь такую чушь, Джей? Неужели тебе интересны все эти дурацкие приключенческие романы?» И его слова сразу же все расставили по местам, напомнив ей, что их отношения носят исключительно телесный, так сказать физиологический, характер, что они временные, а значит, отнюдь не подразумевают занудных разговоров о книгах.

Мог ли он стать адвокатом? Вряд ли.

Единственным отличием библиотеки в Апли было то, что там «книги для мальчиков» стояли не только в отдельном шкафу и на вращающейся стойке, но занимали отдельную полку в главном большом шкафу (возможно, ее специально для этого расчистили) среди куда более серьезных книг, так что достать их ничего не стоило.

Ну а второе отличие – это, разумеется, то, что она пришла в библиотеку и стояла сейчас посреди нее совершенно голая. В Бичвуде ей бы и в голову не пришло нечто подобное.

Джейн взяла с полки одну из книг, открыла ее и по какой-то причине, которую даже себе не смогла бы объяснить, нежно прижала к обнаженной груди. Это было одно из многочисленных изданий «Похищенного» Стивенсона. Она хорошо знала эту книжку, давно ее прочла, взяв со стойки в Бичвуде. Там была карта странствий Дэвида Бэлфура и знакомые слова: «Я начну историю своих приключений…»

Она немного постояла, прижимая к себе книгу, потом поставила ее на место. Никто ничего не узнает. Никто не узнает о маленьких странствиях и приключениях этой книжки. Никто не узнает, что на простыне в спальне Пола осталась «карта Британских островов».

Джейн вышла из библиотеки, слушая, как по пустому дому разносится разнообразное тиканье напольных и стенных часов. Больше в доме не было слышно ни звука. Снаружи весь мир пел и сиял. А здесь, внутри, все казалось каким-то приглушенным, приостановившимся, замурованным в четырех стенах.

Затем она свернула в какой-то коридор, инстинктивно предполагая, что он приведет ее к лестнице, ведущей на кухню. Но и кухня, когда Джейн туда спустилась, показалась ей настолько безмолвной, словно замершей, что вполне могла бы оказаться и библиотекой. Она прямо-таки физически чувствовала это нервирующее безмолвие и тишину. Обычно в любой кухне постоянно сохраняется некое остаточное тепло, но здесь, поскольку кухня в Апли была размещена в самом нижнем этаже, куда не добирались солнечные лучи, да к тому же и плита с самого утра бездействовала, было просто холодно. Возможно, впрочем, в этом Джейн сама была виновата: нечего было являться на кухню голышом.