Между любовью и любовью - Галина Лавецкая Страница 19

«Да, – подумала Вика. – И актриска, которая строит тебе глазки, тоже там. Замечательно!» Но вслух сказала:

– Алик, достань мне билет в Москву. Пожалуйста! Действительно надо работать. Здесь не получается, а редактор ждет. Я бы хоть сегодня улетела…

– Хорошо, – Алик растерянно посмотрел на нее. – Сегодня, конечно, вряд ли. Последний рейс в семь часов. Завтра попробую. Все равно переедем, хоть на один день. Я пойду Никите скажу и расплачусь за номер, а ты пока соберись.

Люкс оказался в старом корпусе на первом этаже. Две спальни и гостиная с балконом, выходящим в сад. Уютно. Разбирать вещи Вика не стала, вдруг завтра удастся улететь. Достала только косметику и умывальные принадлежности. Поужинать предложила в номере. Алик заказал ужин с уймой деликатесов, фруктами, шампанским. Зажег свечи. Он явно хотел создать романтично-праздничную обстановку, чтобы вывести Вику из молчаливой задумчивости. Но она не хотела играть в эти игры, пить не стала и разговор поддерживала нехотя, односложно. После ужина Алик предложил подняться в бар.

– Ты иди, – ответила Вика. – А я пройдусь по парку. Посижу на пляже, подышу морским воздухом. Может, завтра улечу, так что лучше на море посижу последний вечер.

– В таком случае я с удовольствием составлю тебе компанию. В бар действительно не хочется. Думал тебя как-то развлечь. Можно даже искупаться, если хочешь?

– Нет, я не буду. Просто погуляю.

– Ну и я тогда не буду. Пошли?

Возразить было нечего. Хотелось побыть одной, но не может она запретить человеку гулять по парку. Гуляли молча и молча сидели на пляже. Алик курил, а Вика просто смотрела вдаль. На берегу было пусто, тихо. Едва слышная музыка доносилась из кафе в парке.

– Тебе не холодно, Викусь?

– Нет. Мне не холодно.

– Что с тобой, моя девочка? Расстроилась из-за этого подонка?

– Да нет. Просто невеселые мысли.

– Вик, это, конечно, твое личное дело, можешь не отвечать. Мне просто интересно, что такого у вас было, что он никак не может успокоиться? Ведь это никакой не экспромт, ты же понимаешь, что знать стихотворение наизусть он не мог. Где-то раскопал, выучил, готовился, гад… Что же его так гложет?

– Да ничего у нас не было, Алик. Начиналось что-то довольно серьезное давным-давно, в институте. Но я встретила Стаса, влюбилась и вышла замуж. Игорь закончил раньше, мы несколько лет не виделись. А год назад встретились случайно в ЦДЛ. Ну и стали общаться просто так, по-дружески. Да все на твоих глазах было! Никаких тайных встреч не происходило.

– Тогда вообще непонятно, какие у него к тебе претензии? Эх, жаль я ему морду не набил!

– Ох, Алик! – Вика поморщилась. – Вот мордобой этот был вообще некстати! Испортили всем настроение.

– Ну, извини! Я, значит, должен был слушать это хамство? Мою девушку оскорбляют, а я сижу, курю, в окно смотрю…

– Ну, можно было как-то словами…

– Ну да! А лучше взглядом, полным негодования… Ты, конечно, как дочь посла, привыкла к дипломатическим переговорам. Ну а в нашей простой еврейской семье принято драться за свою честь и своих женщин.

«Ну, какая я твоя женщина!» – хотела сказать Вика, но передумала и поднялась с шезлонга.

– Пошли, Алик. Поздно.

На следующее утро Алик хлопотал насчет билета. Кому-то звонил, куда-то ездил. С билетами в сезон было сложно. Вика думала, что он вряд ли будет брать билет на сегодня, скажет, что не было. Люкс в их распоряжении еще два дня, подумает, что вполне можно попользоваться комфортом до послезавтра. Но к часу он появился и помахал в воздухе двумя бумажками.

– Викуська, летим! В семь часов. Бронь «Интуриста» еле вырвал. Отец из Москвы звонил! Так что у нас до пяти есть время. Пошли, поплаваем, а потом красиво пообедаем. Я Никите позвоню, ты не против? Пусть он с Жанкой приедет, надо же «отвальную» сделать.

– А ты что, тоже летишь? – растерялась Вика.

– Здравствуйте вам! Я-то чего здесь останусь? Я из-за тебя поехал, чтобы ты развлекалась. А у меня, Викусь, работа! Хоть и синекура, но появляться регулярно все же надо.

И Вика почувствовала легкие угрызения совести. Алик поднял всех, чтобы достать билет на сегодня. И летит с ней, хотя мог бы остаться в обществе смазливой актриски. Наверно, она не права. Но в Москве все равно надо расставаться. Зря она все это затеяла. Стас скоро приезжает…

В Москве Вика пыталась положить конец их отношениям. Отговаривалась занятостью и действительно сидела над повестью. Редактор был сердит, но она сделала виноватое лицо, похлопала красивыми глазками, грустно вздыхая, и он оттаял. Дал ей срок до конца месяца, и Вике пришлось взяться за работу. Алик звонил, заезжал, но она отклоняла его предложения сделать паузу и поехать развлечься. Из Сочи вернулись друзья, и веселые вечера возобновились. Но Вика проявила твердость, и расстроенный Алик не знал, что думать. Он видел, что Вика действительно работает, но уж не до такой степени, чтобы и вечер не освободить для него!

Спасти повесть не удавалось, пришлось написать заново, следуя указаниям редактора. Получилась милая детская сказка, от старой повести осталось лишь название да несколько фантастических снов. Редактор был доволен, худсовет тоже. Повесть пошла своей издательско-типографской дорогой, а Вика получила гонорар. Что ж, такова жизнь! Ссориться с издательством не имело смысла, а повесть пусть полежит до лучших времен. Может быть, она со временем напишет сценарий.

У Вики появилось свободное время, и она не знала, чем заняться. Несколько дней провела на даче у бабушки, но соскучилась по московской жизни и вернулась в город. Родители с девочками уехали. Проводив их, она впала в хандру. Вот так и молодость пройдет в четырех стенах. Кошмар какой-то! Алик, выждав паузу, возобновил свои атаки, и Вика, махнув рукой на благие намерения, стала опять встречаться с ним каждый день. Честно говоря, она скучала без него, без его любви, заботы, нежности. Скучала по веселым вечеринкам. Нет, жизнь затворницы не для нее! Алик был счастлив, влюблен и безумен. К Вике вернулось хорошее настроение. Случай, испортивший им сочинские каникулы, забылся. Игоря они как-то встретили на просмотре в Доме кино, но только издали кивнули друг другу. Да и вся компания избегала встреч с ним. Игорь чувствовал это и больше бывал в Доме кино, а не в ЦДЛ.

Вика проводила много времени в квартире Алика на Малой Бронной. Ночевала редко, боясь, что Стас позвонит. Обычно он звонил рано утром, так совпадало по времени в Калифорнии. Не застав ее, мог позвонить на дачу к бабушке. Стас наверняка не мог себе представить, что если Вика не ночует дома, то она может быть где-то в ином, чужом месте. Только на даче, разумеется. Алик протестовал, не хотел отпускать… Что там стеречь в пустой квартире? Утренние звонки? Скоро приедут дети, Вика опять будет занята. Почему оставшееся свободное время он должен делить ее с телефоном? Но Вика чувствовала себя дома спокойней, как будто стены защищали, давая уверенность, что в ее семье все хорошо. Рестораны ЦДЛ и Дома кино закрылись до конца августа. Друзья разъехались кто куда. Москва опустела. Свободного времени было много. Они часто ездили в загородные ресторанчики обедать. Или Алик возил ее вдруг в далекий монастырь смотреть удивительную икону. Или в краеведческий музей тихого провинциального городка на Волге, где были редкие гравюры. Или в подмосковную усадьбу-музей, где она не была со школьных времен. Он рассказывал столько интересного про иконы, гравюры, миниатюры, про судьбу людей, владевших этой усадьбой, их связью с русским искусством, что Вика удивлялась – откуда он столько знает? Вроде светски-праздный человек, сибарит, а столько знает о литературе, живописи, о русской старине. У Алика было много хороших картин, редких книг, икон, коллекция старинного фарфора и удивительной красоты серебро работы известных русских мастеров. Он собирал картины современных московских художников. Вика к их творчеству относилась спокойно, даже с некоторым недоумением и не понимала этой страсти Алика. Он покупал, продавал, менялся и знал историю каждой картины и ее автора. Это, как поняла Вика, было его основным занятием. На своей работе он только числился. У Алика было много знакомых иностранных дипломатов. Он продавал им картины и иконы. Его ближайший друг Никита был одним из лучших реставраторов живописи. Эта их совместная деятельность, как догадывалась Вика, была не вполне законной и, очевидно, вполне наказуемой. Но что не наказуемо в нашей стране? Только унылое просиживание на работе с девяти до восемнадцати за сто пятьдесят рублей в месяц. Или нужно было иметь талант и заслуги, или сделать блистательную карьеру, как Викин отец.