Бриллианты для невесты - Лорен Вайсбергер Страница 19

К пяти тридцати, когда прибыла коробка в подарочной упаковке, Ли едва сдерживала слезы. От Генри, который обычно не мог прожить и часа, чтобы не позвонить и не зайти к ней, не было ни слуху ни духу. Ли удалось сбегать в спортзал — не потренироваться, конечно, а принять душ, — но, только встав под блаженно горячую воду, поняла, что оставила в кабинете спортивную сумку, где лежали косметика, смена белья и, самое главное, фен. Трудно поверить, но после прикрепленного к стене мини-фена с проводом не больше двух дюймов ее волосы стали выглядеть значительно хуже, чем до мытья головы. На обратно пути в кабинет позвонили Рассел и ее мать, но она никому не ответила.

«Я — отвратительное существо», — думала Ли, разглядывая себя в зеркале ближайшей к ее кабинету дамской комнаты. Было почти семь часов, а она только что закончила последний телефонный разговор с одним из самых симпатичных агентов. Волосы висели безжизненными прядями, под глазами набрякли мешки, а прыщ на лбу пронзительно краснел, даже тональный крем не помогал. Расс как-то в шутку сказал, что в блейзере от Шанель, который, сейчас был на ней, Ли смотрится «лесбийской красоткой». Она всегда любила его жатую ткань — единственный в ее гардеробе образчик высокой моды, — и до этого момента никогда не замечала, что похожа в нем на футбольного полузащитника.

— Не волнуйся, — обратилась к своему отражению Ли, — Рассел — спортивный комментатор, работает на И-эс-пи-эн и всю свою жизнь посвящает профессиональному спорту. Рассел обожает футболистов!

Сжимая в руках роскошно упакованный подарок от «Барниз» и стараясь не волноваться по поводу того, что его содержимое является для нее полной тайной, Ли тряхнула нечесаной головой и побежала ловить такси.

Рассел стоял у ресторана «Дэниэл» спокойный, подтянутый и счастливый. Словно провел месяц на Карибах, где только и делал, что обращался со своим телом, как с храмом. Угольно-серый костюм сидел отлично. Кожа сияла здоровьем, как у человека, ежедневно пробегающего шесть миль. Даже его туфли — черные ботинки, купленные во время последней поездки в Милан, — сверкали в буквальном смысле слова. Он был свежевымыт и свежевыбрит, ухожен до совершенства, и Ли обиделась на него за это. Кто, скажите на милость, может проработать целый день и сохранить галстук таким чистым, а сорочку такой свежей? Как добиться столь идеального сочетания — чтобы запонки соответствовали носкам, туфли — кейсу?

— Привет, красавица. Я уже начал волноваться.

Она «клюнула» его в губы, но отодвинулась, прежде чем успел открыть рот.

— Волноваться? Почему? Я же не опоздала.

— Просто ты не звонила целый день. Ты получила орхидею? Я знаю, что пурпурные — твои любимые.

— Получила. Она прекрасна. Большое тебе спасибо.

Ли не узнавала свой голос — резкий учтивый тон, которым она разговаривала с консьержем или в химчистке.

Рассел обнял ее за талию и провел внутрь. Там их немедленно встретил средних лет мужчина во фраке, видимо узнавший Рассела. Они минутку пошептались, причем метрдотель наклонялся к Расселу, потом похлопали друг друга по плечу. Мгновение спустя метрдотель знаком велел молоденькой девушке в облегающем, но строгом брючном костюме проводить Ли и Рассела к их столику.

— Футбольный болельщик? — спросила Ли больше из желания показать заинтересованность, чем интересуясь на самом деле.

— Что? О, метрдотель? Да, должно быть, узнал меня по передаче. Чем еще можно объяснить этот столик, не так ли?

Только сейчас Ли заметила, что они получили лучший столик во всем ресторане и со своего места под живописной аркой видели весь великолепный зал. Освещение было таким мягким, что, возможно, могло бы благотворно сказаться на ее внешнем виде, невольно подумала Ли, а тяжелая парча и акры богатого красного бархата действовали успокаивающе после столь адского дня. Столы были расставлены таким образом, чтобы люди не сидели друг у друга на головах, и, похоже, никто не разговаривал по сотовому.

С точки зрения озабоченного человека — земной рай, особенно приятный этим вечером, учитывая, что Расселу меньше чем обычно понравилось бы, устрой она представление с выбором столика.

После бокала пино гриджо и нескольких морских гребешков в нежной карамели Ли расслабилась еще больше, но все еще не могла окончательно переключит работы на романтический ужин для двоих. Она кивала все время, пока Рассел описывал памятку для всей компании, которую собирался составить, пока предлагал съездить этим летом к другу по колледжу на его виноградник «Марта» и пересказывал шутку, рассказаны ему одним из гримеров сегодня утром. Только когда официант принес два бокала шампанского и нечто под названием кокосовый дакуаз, Ли насторожилась. Рядом с блюдом припущенных ананасов в окружении ягод небрежно покоилась черная бархатная коробочка. Она удивилась и немного смутилась, ибо первым чувством при виде ювелирной коробочки было облегчение: длинный прямоугольник указывал на то, что это — слава Богу! — не кольцо. Вероятно, она когда-нибудь захочет выйти за Рассела — все друзья и родственники, едва с ним познакомившись, немедленно указывали, как он подходит на роль мужа — добрый, красивый, успешный, обаятельный и, несомненно, обожающий Ли, — но она не была готова к браку сейчас. Ничего не случится, если они подождут еще год, а может, и два. Брак — это, простите, брак, и ей хотелось быть абсолютно уверенной.

— Что это? — спросила она с неподдельным возбуждением, уже предвидя подвеску в виде инициала, а возможно, и миленький золотой браслет.

— Открой и посмотри, — тихо проговорил Рассел.

Ли погладила мягкий бархат и улыбнулась.

— Не надо было!

— Открой ее!

— Я и так знаю, что ты меня любишь.

— Ли, открой коробочку. Ты, возможно, удивишься.

Выражение глаз Рассела и напряжение, с которым он сжимал бокал шампанского, заставили Ли помедлить. Щелкнув замочком, она откинула крышку и, словно в плохих романтических комедиях, ахнула. В самом центре коробочки, по размеру годной для ожерелья, возлежало кольцо для помолвки. Огромное, очень красивое кольцо для помолвки.

— Ли? — Голос Рассела дрожал. Он мягко забрал у нее коробочку, вынул кольцо и неуловимым движением надел на нужный палец. Кольцо подошло идеально. — Ли, дорогая? Я полюбил тебя в тот самый момент, как увидел год назад. Думаю, с самого первого вечера мы оба знали, что это особые отношения… отношения навсегда. Ты выйдешь за меня замуж?

На следующий день первая встреча Эмми, в местной компании по подбору персонала для заведений питания, была назначена только на два часа — одно из многих преимуществ индустрии гостеприимства, — но начала серьезно сказываться разница во времени. Прибыв этим утром в отель, она заказала в номер легкий завтрак, состоящий из кофе, круассана и ягод (после быстрого перевода евро в доллары выяснилось, что он обошелся ей в тридцать один доллар, не считая чаевых), а затем приняла ванну, использовав пену для ванн (три унции), которую обнаружила в мини-баре (пятьдесят долларов). После краткого сна и нескольких часов, потраченных на подтверждение завтрашних договоренностей, Эмми съела салат «Никуаз» и выпила кока-колу в саду, примыкающем к ресторану (тридцать восемь долларов). Однако все это показалось не особенно экстравагантным по сравнению с ужином, обыкновенным стейком с жареным картофелем, который она двумя часами ранее съела в одиночестве в холле отеля. Бифштекс, картошка и единственный бокал красного вина. («Домашнее вино? Что вы имеете в виду под «домашним вином»? — спросил официант с едва скрываемым презрением. — А, — изрек он после мгновения напряженных размышлений. — Вы хотели сказать «недорогого», да? Я принесу Вам, мадам».) Счет составил чудовищную цифру в девяносто шесть долларов, а вино отдавало «Манишевицем». И он даже не назвал ее «мадемуазель»!