Роботы наступают: Развитие технологий и будущее без работы - Мартин Форд Страница 19

Пропасть между богатыми и всеми остальными неуклонно растет с 1970-х гг. В период с 1993 по 2010 г. более 50 % прироста национального дохода США приходилось на 1 % тех, кто находится на самой верхней ступени в иерархии распределения доходов ^{78}. С тех пор ситуация только ухудшилась. В аналитической работе, опубликованной в 2013 г., экономист Эммануэль Саез из Калифорнийского университета в Беркли пришел к выводу, что ни много ни мало 95 % всего прироста доходов в 2009−2012 гг. оказались в руках 1 % самых богатых ^{79}. Даже несмотря на уход со сцены движения «Захвати Уолл-стрит», данные со всей очевидностью показывают, что неравенство доходов в США не просто велико — оно продолжает расти.

Даже с учетом того, что неравенство растет практически во всех промышленно развитых странах, США все равно заметно выделяется на их фоне. По данным ЦРУ, неравенство доходов в США приблизительно сопоставимо с ситуацией на Филиппинах, существенно превышая аналогичные показатели в Египте, Йемене и Тунисе ^{80}. Исследования также показывают, что экономическая мобильность — показатель, оценивающий вероятность успешного продвижения детей из бедных семей по шкале распределения доходов, — в США намного ниже, чем практически в любой европейской стране.

Другим словами, одна из фундаментальных идей, определяющих американский характер, а именно вера в то, что каждый может добиться успеха тяжелым трудом и упорством, на самом деле не имеет ничего общего с реальностью, по данным статистики.

Отдельно взятому человеку может быть очень трудно заметить неравенство. Внимание большинства людей обычно сосредоточено на ближайшем окружении. Они с большей вероятностью будут сравнивать себя с соседом, чем с управляющим хеджевого фонда, с которым они, скорее всего, даже никогда и не встретятся. Опросы показывают, что большинство американцев очень сильно недооценивают масштабы существующего неравенства, а при ответе на вопрос об «идеальном» распределении национального дохода отдают предпочтение модели, которая в реальности существует только в скандинавских странах, живущих по принципам социал-демократии ^{{81} [16]}.

Тем не менее реальные последствия неравенства выходят далеко за рамки простого чувства неудовлетворенности в связи с тем, что у вас не получается жить не хуже соседей. Главное из них заключается в том, что головокружительный успех тех, кто находится на самом верху, судя по всему, коррелирует с сокращением возможностей для всех остальных. Старый афоризм, гласящий, что прилив поднимает все лодки, теряет всякий смысл для тех, кто не получал сколь-нибудь значительной прибавки к зарплате со времен никсоновской администрации.

Нельзя забывать и об очевидном риске захвата политической власти финансовой элитой. В США, как ни в какой другой стране развитой демократии, деньги являются практически главным движущим фактором политики. Богатые люди и подконтрольные им организации могут формировать государственную политику путем финансирования политических партий и лоббирования, зачастую добиваясь результатов, которые явно противоречат желаниям общественности. По мере отдаления тех, кто находится на верхушке иерархии распределения доходов и живет в своего рода «пузыре», изолирующем практически от всего, с чем приходится сталкиваться в повседневной жизни простым американцам, появляется реальный риск того, что эти люди перестанут поддерживать инвестиции в общественные блага и инфраструктуру, от которой зависит жизнь всех остальных.