Рыбы молчат по-испански - Надежда Беленькая Страница 19

Первый раз они остались вместе на ночь спустя месяц после той первой встречи в университетской аллее.

Для Нины было очень важно, что все случилось не сразу: целый месяц неторопливого сближения и ни к чему не обязывающих свиданий.

В тот год зима и осень долго боролись между собой. То надвигалась зима, а осень теряла силы и погружалась в сон. То осень шла в наступление, а зима от нее убегала, унося с собой хрупкий сахарный ледок и снежные заплаты. Как-то раз осень так потеснила зиму, что в одном из университетских парков они с Максом увидели бабочку. Бабочка порхала над черной землей, как клочок белой ваты, и они зачарованно смотрели на нее, боясь шелохнуться.

Когда Нина ехала к нему домой впервые, ей было страшно: неужели все произойдет прямо сегодня? Так не хотелось терять легкость и непосредственность приятельских отношений… И главное – что-то важное могло уйти навсегда. А вдруг она его потеряет? Может, лучше перезвонить и отказаться от встречи? Но они уже договорились. Они договорились, что Макс фотограф, а Нина модель. А модели фотографируются без одежды…

К Нининому удивлению, дома у Макса не обнаружилось ни пыльных альбомов, которыми он восторгался за столиком в кафе, ни рукописей. Это была современная квартира-студия. Широкая кровать под икеевским бумажным торшером. Почему-то очень мало вещей. Как же так, куда все делось, недоумевала Нина, рассматривая нежилую пустоту единственной комнаты, увешанной черно-белыми фотографиями. Но тут Макс отодвинул дверь в стене, и Нина увидела, что внутри шкаф-купе, а в нем рюкзаки, одежда, книги. Она его просто не заметила.

– Вот это да, – удивилась Нина. – В старых квартирах столько всякого хлама… А ты как будто только вчера сюда въехал.

– Обожаю хлам, – воскликнул Макс. – Это же неисчерпаемый источник вдохновения. Но у меня вещей мало, лишь самое нужное. Я же все время в разъездах. Предпочитаю минимализм как стиль жизни. Чтобы ничего лишнего.

Нина прошлась по комнате, рассматривая фотографии. Мексика: крошечный белый домик, похожий на украинскую мазанку, сразу за ним – пустыня. Колумбия: раскидистые платаны, туман, колокольня. Перу: смуглый мальчишка с озорными черными глазами заглядывает в объектив. «Так и надо, – думала Нина. – В одном кадре – портрет целой страны. И правда, ничего лишнего». Макс объяснил, что это особый проект: «Человек-страна». У него накопилось много фотографий, он их объединил, а потом устроил персональную выставку. Фотографии Нине понравились, хотя ей показалось, что где-то она уже их видела. У Анри Картье-Брессона, к примеру, тоже есть серия «страны-портреты». И у других…

Напротив окна висела большущая тряпка в темных разводах, слегка напоминавшая живописные полотнища чешского фотографа Яна Саудека, – на ее фоне предстояло фотографироваться.

Работа заняла часа три. Время промчалось так быстро, что Нина не заметила, как за окном стало совсем темно. Когда все было готово, они сели ужинать: баранина, тушеные овощи, красное вино. Ужин Макс сервировал на пестром иранском ковре – они сидели возле тарелок на мягких подушках.

А потом Нина ушла. Макс чмокнул ее на прощанье в щеку, как старую знакомую. И между ними ничего не было, совсем ничего!

На фотографиях она себя не узнала, как и на других, самых первых, в университетской аллее. Кто эта женщина с незнакомым лицом? Француженка, итальянка? Американская актриса Наоми Уотс? Нет, это всего лишь Нина – зато какая! На черно-белых снимках волосы светятся, как будто смазанные специальным составом, и кожа мерцает – живая, теплая.

Новую персональную выставку, которую Макс готовил целый год, открывал портрет Нины…

А ночь они провели уже потом, когда пора настала.

Вместе поехали на дачу к его друзьям – ей там ужасно понравилось, на этой даче. И не было никаких мембран, и люди все свои – как будто она их уже где-то видела. Даже паренек-музыкант, который так хорошо играл на гитаре, а потом напился и чуть не уселся Нине на колени, даже он. И девушка, с которой они болтали про средневековую Каталонию. Они бы до утра проговорили, если бы Макс не увел Нину спать – эта девушка могла появиться в Нининой жизни самостоятельно: учиться вместе с ней в университете, прийти в гости к общим друзьям.

Там-то все и случилось – на даче: хозяева положили их спать вместе.

– Я не знаю, любовь это или нет. Но до Макса все было иначе, – говорила она позже Юле. – Только не подумай, что я каждый раз боялась потратить время на неправильного парня. Вовсе нет. Дело не во времени, я никогда его не жалела. В этом смысле я не жадная, ты знаешь. Но происходили странные вещи: в моей жизни появлялся мужчина, он мне был симпатичен, а реакция такая, будто пришили чужую печень. Понимаешь?

– Нет, не понимаю, – отвечала Юля. – Если мужчина нравится, причем тут печень?

– Печень ни при чем. Это может быть что угодно – рука, нога. Мое тело отторгало чужие клетки – день за днем, ночь за ночью, вот я про что. Я уже заранее знала: если это появилось, все – можно не продолжать. Но каждый раз продолжала – а вдруг? Времени-то жалко не было. А с Максом ничего подобного – я только сегодня обнаружила. Как-то раз один доктор, мамин знакомый, снимал мне руками головную боль. Садишься на стул, голова раскалывается, а вместо анальгина – чужие руки, которые гладят над тобой воздух. Потом встаешь, говоришь спасибо, уходишь. И не замечаешь, как боль прекратилась. Ты просто про нее забываешь, а вспоминаешь уже потом – где она, боль? Нету ее… Теперь понимаешь?

– Теперь, кажется, понимаю.

С того разговора прошло полгода…

Однако в тот вечер она так напряженно размышляла про деньги, Кирилла и Ксению, что чуть не проехала мимо его дома.

Интересно, что сказал про нее Кирилл?

И о чем они говорили с Ксенией, когда Нина ушла?

То есть, конечно, это совершенно не важно, и все-таки…

– Привет, – Макс обнимает ее, притягивает к себе.

– Привет…

Она немного выше ростом – когда они подходят друг к другу вплотную, это становится заметно. Но в следующий момент она его слегка отстраняет. Верещит мобильник: срочный звонок, Ксения. Вслед за Ксенией почти сразу звонят испанцы: они не знают, сколько дней им предстоит провести в Москве, и хотят заранее посоветоваться с Ниной насчет обратных билетов. Ужасно срочный разговор!

– Прости, – шепчет Нина, присев на краешек кожаного пуфа, и переходит на испанский. Ей кажется, что они проговорили всего несколько минут, но проходит полчаса.

Макс ушел на кухню разогревать остывший ужин – мясо под сыром и картошку с грибами.

Зато потом было все как обычно. Вот только Нина забыла выключить мобильный, и ночью он опять зазвонил.

– Да ладно, плюнь, – усмехнулся Макс, когда раздался звонок. – Утром перезвонят.

– А вдруг что-то срочное. Что-то серьезное! – Нина спрыгнула с кровати и босиком понеслась в прихожую.

Испанцы: перепутали время. У них на два часа раньше.