Братцы-сестрицы - Магнус Флорин Страница 19

— Коршун уносит цыплят.

Я спросил:

— И долго это будет продолжаться?

Кто-то спрашивает:

— Если два яблока вместе стоят две кроны, сколько стоят три яблока?

Я думаю, что зашел так глубоко, как только можно. Как бы мне зайти еще глубже?

Я думаю:

— Сколько минут мне осталось?

Я говорю:

— Все уходят. Почему все уходят?

Я попросил санитарку внимательно прослушать такую фразу:

— Этого предателя нужно было бы расстрелять. Хотя бы его расстреляли! Ах, если бы его пристрелили.

Кто-то говорит:

— Уже пора ложиться.

Я думал, что братцы-сестрицы где-то поблизости.

Я вспомнил, как мать рассказывала о планете Меркурий. И о планете Марс. Об их длинных траекториях.

Я спросил врача:

— Кто-нибудь говорил с братцами-сестрицами?

Я сказал санитарке:

— Я ухожу. А как мне уйти?

Я сказал медсестре:

— Хоть бы его застрелили.

Я думаю, что ищу братцев-сестриц.

Они спрашивают:

— Почему мы задаем разные вопросы?

Я отвечаю:

— Чтобы выведать то, что я знаю.

Они спрашивают:

— А зачем нам это?

Кто-то сказал:

— А вот и ужин.

Я сказал:

— Пчелиный рой набрасывается на отдыхающего.

Все шепчутся. Я слышу, как они шепчутся.

Я думаю:

— Как вообще что-нибудь может прийти к концу?

Я сказал тем, кто задает вопросы:

— Сон и старость — это отравление.

Я сказал тем, кто шепчется:

— Я знаю, что вы шепчетесь. Вы все время шепчетесь.

Январь. Мне кажется, что я ищу возле приюта для душевнобольных. Ищу возле интерната для слепых. Ищу возле школы для глухонемых. Ищу возле эпидемиологической больницы. Ищу возле Риббингской больницы для неизлечимых больных.

Мне кажется, что стоит зима и я чувствую, как мне на голову сыплется снег с дождем. Что я иду по Монастырской улице и подошвы моих ботинок мокрые и холодные. Что я иду на площадь Мортена и вижу, что земля в том месте, где торговали рождественскими елками, все еще усыпана хвоей и щепками.

Мне кажется, что я иду на вокзал и ищу. Что в зале ожидания их нет. И на перроне нет. Что там стоит поезд и я иду вдоль состава и заглядываю в вагоны. Вагон-ресторан. Мягкий вагон. Второй класс. Почтовый вагон. Что я покупаю билет и занимаю место у окна в пустом купе. Что поезд отходит и я прижимаюсь коленом к горячей батарее.

Мне кажется, что я смотрю через окно на пустоши, поросшие вереском и мхом, прижимаясь лбом к холодному стеклу. Что идет снег. Что поезд останавливается в городе, а потом еще в одном, меньшем, чем первый, а потом в еще меньшем, который, может, и не город вовсе, а поселок. Что мы едем через леса. Что поезд, не снижая скорости, минует полустанки. Что я смотрю в окно, нет ли там братцев-сестриц.

Мне кажется, что я замечаю, как вдоль полотна бегут трое лыжников, которых я теряю из вида, когда они въезжают в лес. Что идет снег.

Мне кажется, что старший кондуктор сообщает, что мы приехали. Что я выхожу из поезда и некоторое время стою на перроне. Что воздух свежий и холодный. Что я стою неподвижно и смотрю, как падает снег. Что я размышляю, думают ли братцы-сестрицы обо мне, обсуждают ли друг с другом, куда я делся и что затеял. Что вдалеке я вижу высокие горы, а еще дальше вижу горы еще выше, множество белых гор, совсем вдали, может быть, даже в самой Норвегии.

Мне кажется, что я вижу, как несколько железнодорожных рабочих отцепляют один локомотив от состава и прицепляют другой локомотив к его противоположному концу перед тем, как поехать обратно. Что я вижу, как машинист и старший кондуктор сидят на ступеньках кабины машиниста. Что они курят, и я слышу, как из кабины доносится музыка, может быть, это любимая музыка машиниста, которую передают по радио. Что машинист и старший кондуктор переговариваются и время от времени оглядываются по сторонам. Что они выкурили по одной сигарете и закурили новые.

Мне кажется, что они проводят время в ожидании отправления поезда, идущего обратно на вокзал в Лунде. Что я отхожу от них на несколько шагов вдоль перрона. Что потом я останавливаюсь и стою совершенно неподвижно. Что я оборачиваюсь к ним и вижу, как они некоторое время смотрят на меня.