На Лесном озере - Тим О'Брайен Страница 19

Выйдя из дома, Уэйд покорно отдал старику ключи, сам сел сзади, и «бьюик» рванулся сквозь туман. Все казалось совершенно нереальным. Машина, дорога, набегающая спереди тьма – словно едешь сквозь чужую жизнь. Клод правил одной рукой, резко тормозя на поворотах, зорко глядя на дорогу быстрыми глазами. Здоровье у старика становилось все хуже – и сердце пошаливало, и сказывались выкуренные за полвека сигареты «Пэлл-Мэлл», – но цепкая смекалка, которая давным-давно уже сделала его богатым человеком, оставалась при нем. Хоть он и считал за лучшее прикидываться этаким дремучим лесником, дело обстояло совсем иначе. Помимо коттеджа, у него много еще чего было – семь миль береговой полосы, двенадцать тысяч акров первоклассного леса, вклинившегося в лесные угодья штата. Да еще платная дорога, которую арендовала у него фирма «Вайерхойзер», и больше половины акций двух крупных курортов на озере. Сам из Дулута, он сколотил состояние на перевозке таконита – сначала грузовиками, потом баржами по озеру, – и, поскольку он с давних пор жертвовал деньги в партийную кассу, Уэйд уже лет десять эпизодически имел с ним дело.

Друзьями в полном смысле слова они не были. Просто знакомые. Но после провала на выборах единственным, кто позвонил и предложил реальную помощь, был Клод Расмуссен. Пожить пару недель у него в коттедже, подышать свежим воздухом, и никаких тебе газет. Что уже было немало. Да, стреляный воробей без всяких сантиментов, но это-то и хорошо.

У самого коттеджа, где дорога стала шире, Клод вырубил мотор и позволил машине скатиться по склону прямо к лодочному сараю. Несколько секунд, пока глаза привыкали к темноте, они посидели в машине. Старик вынул из бардачка фонарик.

– Ну как, гироскоп в порядке? Пойдешь – не завалишься?

– В порядке, в порядке. Все будет отлично.

– Не обижайся, спросил просто. – Клод небрежно пожал плечами. – Разит-то от тебя будь здоров, и забористым каким-то ромом. Даже я, старый козел, ром от дерьма еще могу отличить. – Он открыл дверь. – Ну-с, посмотрим, как мы отлично умеем ходить.

Над берегом плотно висел туман, сырой и маслянистый, и, шагая вслед за стариком к сараю, Уэйд ощущал в легких неприятную тяжесть. Клод распахнул обе створки двери и посветил фонариком на подставку для лодки. Чисто как, подумал Уэйд. Вся эта пустота. Постояв, Клод сдвинул кепку к затылку, присел на корточки, потрогал рукой земляной пол.

– Ну, ясно, – сказал он. – Была лодка, да сплыла.

– О чем я и говорил.

– Говорил, говорил. – Старик поднялся. Казалось, он к чему-то прислушивается. – Мадам решила чуток покататься. Ей-богу, не шучу.

– И до сих пор не вернулась.

– В самую точку. Вот что меня в тебе восхищает, сенатор. Оптимизма – навалом.

Они вышли из сарая, оглядели причал, потом поднялись по каменистому берегу к дому. Уэйд включил свет на кухне. Мгновенно он почувствовал, как все изменилось, застыло – словно в музее, – вещи сделались какими-то полыми, замороженными. Он ходил вслед за Клодом по комнатам, ощущая неясную надежду, но уже во все, что окружало их с Кэти, вошла великая тишина: и в ее голубой купальный халат, и в ее шлепанцы у изножья постели, и в раскрытую книжку кроссвордов на кухонном столике. Так быстро, подумал Уэйд.

В гостиной Клод задержался, стал недоуменно озираться.

– А где телефон, сынок? Не вижу что-то.

– Тут где-то, – ответил Уэйд. – Я его отсоединил.

– Отсоединил?

– А зачем он нужен? Мы отдыхать приехали. Куда-то я его убрал.

Старик поелозил губами вокруг верхнего протеза. Казалось, он что-то в уме высчитывает.

– Все верно. Отдыхать – это понятно. Одно непонятно: зачем было этот чертов телефон прятать?

– Да не прятал я ею. Говорю, он тут.

– Отсоединенный?

– Да.

Клод пошарил глазами по комнате.

– Получается, что твоя жена дозвониться сюда не могла. Если, скажем, застряла в городе, задержалась, ну и так далее.

– Похоже, нет.

– Похоже?

– Нет. Не могла.

Уэйд пошел искать. Прошло несколько минут, прежде чем он обнаружил телефон под кухонной раковиной. Он принес его в гостиную и подключил, все время чувствуя на себе взгляд старика.

Клод набрал номер, чуть подождал и повесил трубку.

– Занято, – сказал он. – Может, Рут подловила уже на крючок твою ненаглядную.

– Ты думаешь…

– Я думаю, не надо паниковать. Сядем, посидим.

– Я не паникую, – возразил Уэйд. – Беспокоюсь просто.

– Понятно, что беспокоишься. – Старик снял кепку, провел рукой по макушке, приглаживая отсутствующие волосы. – От беспокойства вреда большого нет, но вот что я тебе скажу. Этот коттедж у меня стоит без малого двадцать четыре года. За это время не пропало ни одного жильца. Факт – куда денешься. Ни одного, если не считать двух-трех рыбаков-мудаков, – жаль, что нашлись в конце концов.

– Это не значит, что с ней ничего не могло случиться, – покачал головой Уэйд.

– Верно. Это только значит, что нам надо подождать.

– Просто будем сидеть и ждать?

– Кто сказал просто сидеть? Где этот твой смертоубийственный ром?

Они переместились на кухню. Уэйд смешал пару коктейлей, дал Клоду его стакан и посмотрел на часы, висящие над плитой. Около двух ночи. Пятнадцать часов уже ее нет, а может и больше; в голову полезли отвратительные картины. Лодка вверх дном. Волосы-водоросли.

Голос Клода послышался словно из Канады:

– Я спрашиваю, плавать она умеет?

– Плавать?

– Ну жена, жена твоя.

Уэйд моргнул и кивнул головой.

– Да. Она хорошая пловчиха.

– Вот и отлично, чего ж тогда…

– Но мне кажется… Не знаю… Может, нам начать искать?

– Искать где?

– Да где угодно. Просто искать.

Клод перекатывал во рту кубик льда. Опустил глаза в свой стакан, вздохнул, отпил.

– Ты, может, не заметил, – сказал он, – но там снаружи темень – глаз выколи. Кромешная тьма – это тебе раз. Плюс туман. Плюс пара тысяч квадратных миль сплошной воды, не говоря уже о лесах по берегам, не говоря об островах, которых несчитано, о песчаных отмелях и хрен знает о чем еще. Ну и куда мы с тобой?

– Есть же полиция.

– Какая такая полиция? Винни Пирсон, у которого бензоколонка «тексако», – вот тебе и вся полиция. Восемьдесят монет в месяц по совместительству – будет он расшибаться. Я скажу, что он ответит. Он ответит: «Парни, а шли бы вы спать». И это близко к тому, что я хочу тебе сказать. До утра сделать ничего нельзя – факт. В худшем случае твоя жена сейчас сидит где-нибудь на берегу.