Принцип Д'Аламбера - Эндрю Круми Страница 19

Д'Аламбер застонал, но Жюстина знала, что он еще спит. Когда она пришла забрать поднос с нетронутым завтраком, то увидела, что рука хозяина перестала писать, что его голова склонилась к странице рукописи и что работа (которой он был, очевидно, занят всю прошедшую ночь) совершенно истощила его силы. Сейчас Жюстина, присев на корточки возле письменного стола, на котором покоилась голова Д'Аламбера, читала взятую с него рукопись. Она читала быстро, поминутно прислушиваясь, не зашевелился ли Д'Аламбер и не вернулся ли раньше времени Анри. Но пока ничего тревожного не произошло, и Жюстина продолжала читать. Лицо хозяина дышало покоем, хотя рот был полуоткрыт, а из горла вместе с дыханием вырывался болезненный свист. Из угла рта на исписанную наполовину страницу стекала струйка слюны.

Она услышала какой-то звук и насторожилась. Нет, это не Д'Аламбер — звук донесся снаружи. Кто-то подошел к двери. Жюстина быстро положила рукопись на прежнее место, взяла со стола поднос и поспешила из кабинета. Это не мог быть Анри, так как ему пришлось бы запереть наружную дверь изнутри, а время приема посетителей еще не наступило (посетителей не было, но приемные часы, на случай их появления, были расписаны). Жюстина убрала ненужный поднос, поправила наколку и передник и подошла к двери. На пороге стоял незнакомец.

— Я хочу видеть господина Д'Аламбера.

— Боюсь, мсье, что это невозможно. Если хотите, оставьте записку…

Незнакомец уже вошел в дом, на ходу расстегивая сюртук. В одной руке он нес трость, а в другой сумку, похожую на ту, в какой адвокаты носят документы.

— Мсье, он спит…

— Я подожду, пока он проснется.

— Я уверена, что он не примет вас. — Человек уселся на стул в прихожей. — Если вы непременно хотите его дождаться, то пройдите сюда. Здесь вам будет удобнее, мсье. — Жюстина провела незнакомца в гостиную.

— Когда в последний раз пользовались этой комнатой? — спросил посетитель, оглядевшись.

Жюстину удивил вопрос.

— Точно не знаю, мсье.

— Скатерти на этих карточных столах не меняли несколько лет.

— Я каждый день убираю здесь, мсье.

— Я хочу сказать, что к складкам на скатертях давно никто не прикасался. Ваш хозяин не слишком жалует посетителей. — Незнакомец осторожно сел в кресло, словно опасаясь, что оно не выдержит его веса и развалится на куски. — Ты не знаешь, почему он стал таким отшельником?

Теперь Жюстина знала, что это произошло из-за Жюли, которая разбила сердце хозяина.

— Не могу сказать, мсье.

Незнакомец потянулся в кресле.

— Твой хозяин вообразил себя самым блистательным человеком своего поколения, хотя вся его работа ни к чему не привела. Его вычисления оказались ошибочными. Думаю, он понимает, что это так, но никогда в этом не признается.

Жюстина чувствовала себя неловко в присутствии незнакомца. Огонь, пылавший в глазах незнакомца, мог равно принадлежать гению и безумцу. Анри был в отъезде, а хозяин, который в любом случае не смог бы защитить ни себя, ни служанку, спал.

— Я действительно уверена, что господин Д'Аламбер не примет вас сегодня. Если вы оставите ему записку с вашим именем, он непременно примет вас завтра.

— Ты умеешь читать? — спросил незнакомец, разглядывая сверкавшую в солнечных лучах позолоту стен.

— Да, умею, мсье.

— Что же ты читаешь?

Жюстина встала в тупик. Она подумала о библиотеке с ее необъятным запасом знаний, который она с радостью, если бы смогла, украла бы весь до последней крошки.

— Ты когда-нибудь видела «Энциклопедию»? — спросил он.

— Нет, мсье.

Все собрание ее томов Жюстина сама перетащила в кабинет Д'Аламбера.

— Это хорошо. Мне было бы неприятно думать, что она смутила твой невинный ум.

Жюстина незаметно попятилась к выходу из гостиной.

— Итак, юная дама, может быть, вы все же скажете мне, что именно вы читаете? Может быть, романы?

Она растерялась.

— Я читала… «Эмиль»…

— Руссо. Энциклопедист.

— И… и «Кандид».

— Еще хуже.

— И… «Люсиль»… «Тристрама Шэнди»… — Ба!

— «Сказки Ррейннштадта»…

Он взорвался.

— Ррейннштадт! Кусок энциклопедической чуши от начала до конца, написанный с целью опорочить и поднять на смех мой труд. Авторы этой глупости — злобные мистификаторы, сопливые компиляторы; все, что они сумели создать, — это имитация псевдофилософского стиля Дидро, вдохновленного классификационной системой Д'Аламбера. Как они разделили музей своего мифического города-энциклопедии? Память, Разум и Воображение! Ба!

Жюстина попыталась оправдаться:

— Прошу вас, мсье, я всего лишь необразованная служанка, и книги, которые я читала, я брала в библиотеке хозяина.

— Да, по необходимости ваш вкус формировался по шаблону его дурного суждения. Разве вы не понимаете, что он и его дружки испортили интеллектуальное благополучие целого континента? Этот человек — шарлатан, мошенник! Я уверен, что он и сам это знает. Он думает, что вселенную можно объяснить, исходя из единого принципа, единого Великого Факта, из которого, следуя законам логики, можно вывести все остальное с помощью математических уравнений. Все это он сказал в своем абсурдном предварительном рассуждении к «Энциклопедии». Его так называемый принцип — не более чем обычная тавтология, бессмысленное определение. Его физика пуста, он знает и это. Он спрятался от мира, чтобы скрыть свой стыд.

Жюстина так не думала. Теперь она знала, что причиной того, во что превратилась жизнь Д'Аламбера, была Жюли де Л'Эпинас. Ее любовь была принципом, на который он поставил все, но она предала его веру. Ее измена потрясла самые основы его существования, а все, что осталось, оказалось пустым и бессмысленным.