Наезд - Владимир Спектр Страница 19

И она вновь замолчала.

– Такого? – я сделал удивленное лицо.

– Я имею в виду, это же ничего не значит, просто я вас в гости приглашаю, обычно я так…

– …Никогда не поступаю, – продолжил я за нее, – конечно-конечно. Я ничего «такого» и не подумал. К тому же в моем состоянии не очень-то и думается.

– Вы пьяны?

– Как сказать. Скорее да, чем нет. Только один вопрос… – С чего это я решил задать этот вопрос, бывает же, делаешь что-то и только потом думаешь – зачем?

– Конечно.

– Как вы к евреям относитесь? Если вы националисты, я к вам не поеду.

– Какой странный молодой человек, – девушка покачала головой, скорее удивляясь, нежели не одобряя, – вообще-то мне лично все равно, какой человек национальности.

– Ну что ж, – я почему-то вздохнул, – поедем, хотя национальность национальности рознь, не поймите меня превратно.

* * *

Сколько себя помню, с самого детства у меня было много вредных привычек. Начиналось, конечно, все с малого, но, чем дольше я жил, тем больше их становилось. Некоторые из привычек перерастали в мании. Некоторые исчезали сами по себе. Некоторые оказывались настолько сильны, что вся борьба с ними сводилась лишь к восстановлению разрушенного ими же. Правда, процесс восстановления чаще всего протекал гораздо медленнее деструкции. Постепенно от личности остались обломки. Они тихонечко скользят по океану жизни. Шторма разбросали их.

Самая вредная из всех привычек – желание думать. Постоянно ковыряться в себе, задумываться о своем месте в этой ебаной жизни. Есть в ней периоды, когда думать противопоказано. Когда надо действовать, решительно и жестко. Или жестоко? Но и в эти моменты я склонен к размышлениям. И, что самое ужасное, в основном на отвлеченные темы.

Тогда, в машине, на заднем сиденье, зажатый с обеих сторон новыми знакомыми, не мог я отделаться от навязчивых мыслей о самом себе и каком-то невнятном своем предназначении. Мне бы позабавить дам разговорами, предстать интересным и положительным, чтобы уж наверняка воткнуть свой хуй в молодую дырку! Так нет же! Сидел, погруженный в самого себя, и молчал, а, как известно, молчание палку не приблизит. «Неужели, – думал я в тот момент, – вся моя жизнь так и пройдет где-то в сантиметре от счастья? Неужто так и буду все будние дни торчать на совещаниях в офисах (категорий А, В или С), исподволь пропитываясь черной злобой к партнерам, коллегам и инвесторам? Что за дикое наказание в виде деловых скучнейших обедов в разной пафосности кабаках?»

Да, ты бывал в них сотни или тысячи раз. Ты помнишь, как расставлены столики, в какой цвет покрашены стены, что стоит заказать из основного меню. Официанты узнают тебя, кивают, как старому знакомому. Директор заведения выходит, чтобы поздороваться с тобой за руку. Ты окружен улыбками и дружелюбием. Но не стоит обманываться, улыбки, кивки, рукопожатия сотканы из ненависти и безразличия, из жадности и страха, из похоти и подлости. Ты и сам состоишь из всего этого. Чему уж тут удивляться?

Я трясся в раздолбанном такси, тщетно пытаясь сконцентрироваться на текущем моменте. Мне пора было уже перестать грузиться, обратить свое, и без того рассеянное, внимание на дам. Ведь это ради них, ради порции хорошего качественного секса я перся черт-те куда с малоинтересными мне лохами. Все, что нужно, – использовать молодую плоть, поиметь ее, удовлетворить животный инстинкт и навсегда раствориться в ночной Москве. Возможно, мы еще встретимся, увидим друг друга на танцполе или в баре. Я вряд ли поздороваюсь, мне плевать на прошлое и на людей из него. Я устремлен в будущее. Хотя, если разобраться, это своего рода самообман. Будущее-то всего-навсего зеркальное отражение прошлого.

Я пытался сконцентрироваться, но мысли продолжали гудеть встревоженным пчелиным роем.

Неужели, – думалось мне, – я заслужил все эти вечерние ни к чему не обязывающие свидания с разными женщинами? Красивыми и не очень, умными и тупыми, накачанными пафосом, как силиконом, и простушками, стервами и милашками, шлюхами, проститутками, блядями (к сожалению, альтернатива мне еще не предоставлялась)? К чему мне книга о восьмидесяти пяти способах завязывания галстука, сами галстуки (в основном, от Cerruti, Ermenegildo Zegna и Lanvin)? Зачем мне эти пустые разговоры, довольно лево пытающиеся походить на пиздеж за жизнь, походы в кино на высокобюджетные (обязательно высокобюджетные!) блокбастеры, обсуждения новой премьеры Виктюка, презентации и показы, последние коллекции Prada и Gucci?

Даже эмоции и ощущения я могу создать в себе сам. Это просто. Нужна душевность и возвышенность? На сутки хватит двух граммов кокнара. Хочешь ускориться и повысить работоспособность? От финского «спида» почти нет отходняков. Счастье? Это уж совсем просто: три таблетки Ferrari, и ощущение безмятежной радости не покинет тебя до утра. Устал от проблем и страхов, надо расслабиться? Добро пожаловать в опийно-морфийную группу, старый добрый эйч снимет все как рукой, развеет в считанные минуты.

Я постоянно чувствую пустоту. Настоящие переживания исчерпаны, они заменены химическими реакциями. Хорошего качества наркотики можно принимать долго. Практически – всю жизнь. Надо только знать меру и подходить к процессу, как говорит знакомый дилер, без фанатизма. Вопрос лишь в том, зачем все это надо, если на самом деле ничего этого нет? Пустота.

Постоянная усталость от жизни. Каждый день происходит одно и то же. Тот же рассвет, и тот же закат. Утренний туман. Отсутствие аппетита. Сытый рык спортивного автомобиля. Блеклые лица сотрудников. Обед в моднейшем ресторане, кроме отрыжки, вызывающий патологическое желание задушить всех на нем присутствовавших. Всех этих партнеров, клиентов и поставщиков. Нескончаемая вереница, монотонный караван, частенько превращающийся в ураганную круговерть, постоянная каша телефонных звонков, встреч, предложений и визитов. Легкий флирт со всеми встречающимися по пути самками. Кокаиновые дороги, длиной в мили и сотни миль. Ощущение того, что не вставляет. И не только кокос, сама жизнь. Не цепляет. Нет прихода. Есть усталость.

Однако я все же умудрился взять себя в руки. В конце концов я заставил себя обратить внимание на спутников. И девушки, и юноша были одеты довольно стремно, видимо, никто из них не знал на самом деле, что такое мода. Они были похожи на молодежь из Подмосковья, впрочем, скорее всего так оно и было. Интересно, слышали ли когда-нибудь Таня и ее подруга Оля о существовании антверпенской шестерки? Знает ли мальчик Леша, что помимо Versace и Chanel существует Вальтер Ван Бейрендонк, называющий свои коллекции Wild& Lethal Trash или Aesthetic terrorist. (Кстати, «эстетический терроризм» – не мое ли жизненное кредо?) Имеют ли эти дети окраин представление о том, что, например, Мартин Маржела вместо собственного лейбла пришивает к одежде пустые этикетки, а самые крутые показы бельгийцев происходили на заброшенных складах и в ночлежках?

Тем временем машина подъехала к станции метро «Тимирязевская». «Здесь прямо, в сторону Дмитровского шоссе, здесь направо, на Ховринскую улицу», – уверенно командовала Таня. Ее подруга, тем временем, постоянно смеялась, что-то говорила, но все, что она несла, было настолько невразумительно и банально, что вспомнить и малую толику ее высказываний представляется невозможным. Молодой человек Леша большей частью отмалчивался.