На основании статьи... - Владимир Кунин Страница 19

По их робкой и вежливой просьбе и распоряжению старшего группы — следователя Ленинградской прокуратуры К. С. Степанова, из внутренней тюрьмы конвой привел Р. Ш. Алимханова.

В ожидании Рафика-мотоциклиста Пробирная палата, ломбардные жучилы и «Росювелирторг» почему-то невольно сбились в пугливую стайку и обреченно уставились на дверь, словно в комнату сейчас со страшным рыком должен ворваться гигантский саблезубый тигр!

Вошел старший конвоя, закрыл за собой дверь и спросил — можно ли заводить арестованного.

— Заводи, — сказал майор Зайцев.

Старший открыл одну дверь, затем вторую, образующую крохотный звукоизоляционный тамбур, и негромко прокричал:

— Алимханов! Пошел… — И при двух распахнутых дверях стайка приглашенных участвовать в следственном эксперименте увидела в коридоре еще одного конвойного.

В проеме дверей возникла аккуратненькая фигурка молодого и очень ладненького полувосточного человечка невысокого роста, в синем шерстяном тренировочном костюмчике с белой «олимпийской» полоской по воротнику курточки. На ногах у «саблезубого тигра» были мягкие белые баскетбольные кеды.

Старший конвоя вышел, плотно притворив за собой обе двери.

— Здравствуйте, — вежливо сказал «ужасный тигр» подследственный Р. Ш. Алимханов, по кличке Рафик-мотоциклист, коренной ленинградец, двадцати восьми лет от роду, неженатый, без вредных привычек.

Он с удивлением оглядел неожиданное и странное для этого кабинета количество народа, сообразил, что это не «свидетели», не «терпилы» и «не проходящие по делу», и на всякий случай еще раз повторил:

— Здравия желаю, граждане начальники.

— Здорово, Шаяхметыч! — ответил ему капитан Леха Петраков.

— Привет, Рафик, — улыбнулся Николай Иванович, майор Зайцев.

Стоя спиной ко всем и демонстративно возясь с магнитофоном, Теплов подмигнул Рифкату. Тот еле заметно кивнул.

— Присаживайтесь, Алимханов, — ледяным тоном проговорил Степанов.

— Куда, Константин Сергеевич?

— А вот к моему столу. Рядом со своими сувенирными цацками. Товарищи из Государственной Пробирной палаты и «Росювелирторга», наверное, захотят задать вам пару вопросов, — медленно проговорил Костя и подумал: «Хоть бы этот засранец не ляпнул ничего лишнего!..»

Но тут в помощь старшему следователю по особо важным делам К. С. Степанову пришла сама Государственная Пробирная палата. У ее главного в креповом костюме снова окреп голос — уж больно нестрашным показался ему арестованный.

— Простите, Константин Сергеевич, но раз вы считаете, что изделия этого… гражданина — не более чем сувенирные, как вы сказали, «цацки», то в чем же вы его обвиняете? Или он, с вашей точки зрения, невинен, как агнец божий? Что же вы тогда ему инкриминируете? В данном случае я спрашиваю вас как представитель государственного органа власти.

«Начистить бы тебе хлебало, сволочь государственная!» — подумал Костя и очень правдоподобно сыграл не менее государственное возмущение:

— Он — «невинен»? Он — «агнец божий»? Да он у нас вовек не отмоется. Как миленький пойдет по статье сто пятьдесят третьей, части первой, за противозаконную частнопредпринимательскую деятельность! А это пять лет заключения — не греши, отдай. С конфискацией всего имущества. Понял, Алимханов?

— Так точно, Константин Сергеевич.

— Я вам не Константин Сергеевич, а гражданин следователь.

— Так точно, гражданин следователь. Я все-все понял, — благодарно произнес Рафик, не отрывая глаз от своей разрубленной монеты.

Следственная группа (и примкнувший к ней Теплов) вздохнула с нескрываемым облегчением.

— Константин Сергеевич, — ученически поднял руку представитель «Росювелирторга». — Мог бы я задать пару вопросов това… гражданину Алиманову?

— Алимханову, — поправил его Степанов. — Пожалуйста.

— Скажите, по каким признакам вы сами отличаете свое, скажем, «изделие» от настоящей золотой монеты конца девятнадцатого века?

— Трудно, — полыценно и мягко улыбнулся Рафик. — Но можно. По звуку. Берете мою СУВЕНИРНУЮ денежку… — Тут он с признательностью оглядел всю следственную группу. — И с одного метра высоты роняете ее ребром на мраморную доску. И, к сожалению, звук падения — на четверть тона ниже, чем если бы вы проделали то же самое с настоящим золотым николаевским десятирублевиком. Уж я бился, бился… Может, если бы меня не взяли, то…

— Не могли бы вы рассказать, каков процесс изготовления этих «сувениров»? Поэтапно. Так сказать, по техническим фазам. От «А» до «Я», — полюбопытствовала Пробирная палата.

Рафик взглянул на Степанова и на Зайцева. Убедившись в том, что те не собираются ничего говорить по этому поводу, удивленно пожал плечами:

— Чего же тут рассказывать? Может, лучше вам самим посмотреть? Вот гражданин майор Николай Иванович и гражданин следователь Константин Сергеевич еще полтора месяца тому назад, в начале следствия, весь этот процесс, при помощи специалистов из криминалистической лаборатории, сфотографировали. Как вы и сказали — поэтапно. По всем техническим фазам. Целый альбом. На память. Как говорится — «Люби меня, как я тебя, и будем вечные друзья!».

Все приглашенные на «следственный эксперимент» очень оживились.

— Нам хотелось бы взглянуть на этот альбом, — снова достаточно высокомерно сказал кто-то из Пробирной палаты.

Все, включая Николая Ивановича, Леху Петракова и Кирилла Теплова, уставились на молчащего Костю Степанова. В конце концов, ему решать.

Костя же в эту секунду даже не слышал вопроса.

Он думал: «…может быть, все-таки необходим какой-то решительный разговор с ним и с женой?.. Или действительно их нужно оставить в покое… Как они того просят. Ну, хорошо… Пожалуйста! А Лиза? Как же быть с Лизой, которую он когда-то пеленал, купал… всякие там присыпки… Потом забирал из детского сада… Недавно каждое утро отводил в школу…

Он же без Лизы вообще не представляет себе…»

Костя почувствовал, как предательский комок подступает к горлу.

— Константин Сергеевич! Мы могли бы осмотреть этот альбом?

— Нет, нельзя, — жестко ответил он. — Пока не закончено следствие и дело не передано в суд, на всех наших документах стоит гриф секретности. Жду ваших экспертных заключений. Давайте, я подпишу вам пропуска.

Сегодня предстояли еще три допроса, очные ставки, свидетельские показания, доносы тайных информаторов на конспиративной квартире — тут, на Каляева, за углом, и явных — здесь, в кабинете на третьем этаже.

Хорошо, если опять часам к трем ночи кончится вся эта кошачка.

К трем часам ночи ни черта не кончилось.

Оказалось, что еще днем из Молдавии в Ленинград самолетом этапировали двух «специалистов по жидкому золоту». Их показания на очных ставках с арестованными — бывшими «Ломоносовыми», должны были прояснить одну из очень важных линий ленинградского следствия.