Речной король - Элис Хоффман Страница 19

Эти ужины были самой изысканной едой, какая появлялась на столе мисс Дэвис за многие годы. Последние пятнадцать лет она питалась по вечерам консервированным супом и крекерами, чтобы не сидеть в шумной столовой.

— Надеюсь, ты не думаешь, что за все это я начну ставить тебе высокие оценки, — говорила мисс Дэвис каждый раз, садясь ужинать.

Карлин уже не удосуживалась напоминать своей работодательнице, что она не входит в группу первокурсников, у которых преподает мисс Дэвис, а имела несчастье записаться к мистеру Герману на семинар по древним цивилизациям, который находит совершенно скучным. Она вообще не огрызалась на замечания мисс Дэвис. Вместо того Карлин стояла у раковины, намывая тарелки, спина прямая, волосы кажутся пепельными в неярком свете. Она редко разговаривала. Она лишь только помешивала суп, стоящий на дальней конфорке и почти готовый для завтрашнего обеда, и мечтала о паре ботинок, которые заметила в витрине «Обуви Хинграма»: черная кожа и серебристые пряжки. Она размышляла о том, что солгала Гарри Маккенне, и не только о своей семье, но и о своей опытности в любовных делах. На самом деле она до сих пор даже ни разу не целовалась. Она бежала от любви, точно так же, как ее мать мчалась ей навстречу, бросаясь в любовь без малейших сомнений. И теперь сложные отношения с Гарри изматывали Карлин. Она вступила на путь, которого никогда не знала и не понимала, и, поскольку она привыкла держать себя в руках, казалось, будто целый мир вращается вокруг нее.

— Да что же с тобой такое? — спросила Элен однажды вечером. Карлин работала на нее уже несколько недель и почти не разговаривала. — Кошка съела твой язык?

Собственный вздорный кот Элен, Полуночник, сидел у нее на коленях, дожидаясь кусочков курицы. Кот был старый, но, несмотря на многочисленные раны от прежних баталий, все равно каждый вечер требовал, чтобы его выпускали. Он спрыгнул на пол и принялся скрести дверь, пока Карлин не открыла ему. Сумерки теперь наступали все раньше, и низко висящие облака были багровыми от закатного солнца.

— Бьюсь об заклад, что ты влюблена.

Элен весьма гордилась своей способностью распознавать, кого из девушек сразил очередной октябрь.

— Не хотите ли сладкого крема? — Карлин вернулась к плите. — На ирисках.

Вместо того чтобы признаться, что она отчаянно нуждается в деньгах, Карлин рассказывала всем, будто бы помогает мисс Дэвис на общественных началах. Она собиралась рассказать то же самое и Гасу, если когда-нибудь выпадет шанс поговорить с ним, так как он, кажется, начал ее избегать. Если он замечал, что она направляется к нему, то умудрялся исчезнуть за живой изгородью или деревом, уйти с дорожки или улицы раньше, чем Карлин успевала его догнать. Беда была в том, что он с неодобрением относился к Гарри, а в последнее время, кажется, и к Карлин. Он вообще держался на расстоянии после одного-единственного случая. Как-то днем Карлин стояла в дверях «Святой Анны», целуя Гарри на прощание, хотя ей следовало бы подумать, прежде чем целоваться через порог, говорят, что такой поцелуй приводит к разладу между девушкой и ее возлюбленным еще до конца текущего дня. Подняв глаза, Карлин увидела, что Гас наблюдает за ней. Не успела она его окликнуть, как он исчез, словно один из тех тупоголовых ассистентов фокусника, которые залезают в сундуки, чтобы их распилили, а затем сложили заново. Однако в отличие от этих типов Гас так и не появился снова.

Говорили, что он ест у себя в комнате, что больше не меняет одежду, некоторые сообщали даже, что он не откликается, когда его зовут по имени. В самом деле, он прогуливал занятия, предпочитая вместо учебы слоняться по городу. Он изучил топографию Хаддана, особенно пустынные участки вдоль реки, где в зеленой воде пруда Шестой Заповеди мраморные саламандры откладывали яйца. Он бродил по переулкам, глядя на огромные стаи птиц, летающие над головой. Многие обитатели Хаддана предпочитали проводить эти дни на природе. Стояло самое красочное время года, луга и леса были дурманяще желтыми, багровыми и пурпурными. В полях обильно цвела полевица и зрел дикий виноград, в палисадниках и на задних дворах домов по всему городу пестрели хризантемы и астры всех оттенков красного и золотого.

Несмотря на свои бесконечные прогулки, Огаст Пирс не особенно интересовался пейзажами, на самом деле его походы служили одной цели — оказаться подальше от Хаддан-скул. К тому времени, когда другие ученики сидели на первом уроке, Гас уже занимал свое привычное место за стойкой в аптеке, заказывая черный кофе. Он склонялся над стойкой, разгадывая кроссворд, и часто задерживался за полдень. Обычно Питу Байерсу были безразличны школьники, болтающиеся без дела, пока идут занятия, но Гас в итоге ему понравился, и он с сочувствием относился к его проблемам в школе. Пит знал о частной жизни многих горожан больше, чем кто-либо в городе, он был осведомлен об их устремлениях и неудачах гораздо лучше их собственных жен и мужей и так же прекрасно знал о том, как живут ученики Хаддан-скул.

Люди, которые были хорошо знакомы с Питом, знали, что он не сплетничает и никого не судит. Он был одинаково любезен и с Карлин, когда она являлась в поисках специальных затычек, чтобы вода не затекала в уши во время плавания, и со старым Рексом Хейли, который был частым посетителем аптеки всю свою жизнь и любил поболтать часок-другой, приходя за кумадином, в надежде, что лекарство поможет предотвратить очередной удар. Когда отец Мэри-Бет Тош заболел раком толстой кишки, а деньги из страховой компании не поступили вовремя, Пит давал Мэри-Бет все необходимые лекарства совершенно бесплатно, спокойно дожидаясь перевода денег. За свою долгую карьеру Пит Байерс перевидал множество больных и умирающих, он был готов побиться об заклад, что куда больше, чем когда-либо увидят эти молодые врачи из медицинского центра в Гамильтоне. В наши дни люди вроде бы и не ходят два раза подряд к одному врачу, Организация медицинского обеспечения швыряет пациентов то туда, то сюда, будто бы они имеют не больше веса и значения, чем колода карт. Доктор Стивенс, который сорок пять лет держал кабинет на Мейн-стрит, был отличный человек, хотя и прикрыл практику и уехал во Флориду, однако еще задолго до отъезда этого врача люди шли именно к Питу, когда хотели поговорить, и, разумеется, продолжали приходить и теперь.

Пит никогда ни с кем не обсуждал того, что ему рассказывали, даже со своей женой Эйлин. Ему и в голову не приходило сообщать ей, у кого из членов садоводческого клуба растут «шишки» на пальцах, а кто уже начал принимать золофт, чтобы привести в порядок нервы. Как-то раз, с год назад, Пит нанял помощника из Гамильтона, парня по имени Джимми Куинн, но как только обнаружил, что его новый ассистент имеет привычку внимательно читать за ланчем истории болезней посетителей, Куинн был уволен тут же, вылетел в тот же день. С тех пор Пит держал все свои бумаги под замком. Даже у его племянника Шона, присланного сюда из Бостона в надежде, что он наконец возьмется за ум и сумеет доучиться последний год в средней школе Гамильтона, не было доступа к этим папкам. Правда, Шон Байерс не входил в число людей, заслуживающих доверия. Это был смуглый приятный юноша семнадцати лет, который умудрился превратить свою жизнь черт знает во что, во всяком случае натворил достаточно, чтобы его мать, любимая сестра Пита, Дженнетт, вмешалась и предприняла решительные действия, хотя всегда была мягкой и покладистой, предпочитая пускать все на самотек. Шон угнал две машины и на одной из них попался. По этой причине он и был помещен под надзор дяди, подальше от дурного влияния большого города, оказался затерянным в глубинке. Когда Шон приступал к работе после дня, проведенного в средней школе Гамильтона, он каждый раз был признателен Гасу за компанию. По крайней мере, в Хаддане нашелся еще один человек, который ненавидит этот городишко так же сильно, как он сам.