Правдолюбцы - Зои Хеллер Страница 19

Домой, в Бронкс, Майк и Карла ехали на метро и почти всю долгую дорогу молчали. Майк поправил прическу особой военной щеткой для волос, которую всегда носил в портфеле, и раскрыл газету. Карла то изучала рекламу технологических институтов («Вы готовы к успешной карьере в менеджменте баз данных?»), то пялилась в окно на стены туннеля.

— Мне как-то не по себе, — наконец призналась она. — А вдруг папа умрет?

— Не говори ерунды, — раздраженно ответил Майк.

Карла взглянула на мужа:

— Жаль, что мама опять на тебя накинулась.

Майк повернул голову, разглядывая свое отражение в профиль в окне вагона.

— Ничего другого я и не ожидал. Она не разбирается в профсоюзной политике. Воображает, что лучше нас знает, как надо заботиться о членах профсоюза.

Карла кивнула. Он прав. Руководство профсоюза знает, что делает, и если они рассудили, что поддержка губернатора пойдет профсоюзу на пользу, то не Одри — и не Карле — оспаривать это мнение.

— Мы теперь… должны за него голосовать?

— А ты как думаешь? — взвился Майк. — Какой смысл в наших рекомендациях, если люди не будут им следовать?

— Да, конечно. Я просто спросила.

Поезд затормозил на станции «Бедфорд-плейс».

— Наша, — скомандовал Майк.

Они жили в темном, довоенной постройки квартале на улице, ведущей к Ботаническому саду. Подъезды их дома пропитались зловонными парами мексиканского моющего средства под названием «Белая сказка», которым управдом дважды в неделю поливал лестницы. Входя в подъезд, Карла первые пять секунд дышала ртом, чтобы немного ослабить обонятельный шок.

Пока она, зеленея, дожидалась Майка, возившегося с почтовым ящиком, подъехал лифт, дверь отворилась, и на площадку шагнула филиппинка средних лет в гольфах и пластиковых шлепанцах.

— Здравствуйте, миссис Ми, — сказала Карла. — Как поживаете?

Филиппинка ответила взглядом бойцовой собаки, у которой свело челюсть:

— Уж-жасно.

— Ох, — сочувственно отозвалась Карла.

Миссис Ми, замужняя мать троих взрослых детей, слыла великой страдалицей. На вечные муки ее обрекли не только неблагодарное семейство и скудно оплачиваемая работа в маникюрном салоне на Манхэттене, но и букет хронических болезней, включая боли в спине, астму и ангину.

— Сегодня на работе отключили кондиционер, — пожаловалась соседка. — Я так надышалась лаком, что аж горло перехватило. Я сказала им…

Подоспевший Майк встал живым щитом между Карлой и соседкой:

— Привет, миссис Ми. Простите, но моей жене сейчас не до разговоров. Утром с ее отцом случился удар, его положили в больницу. Карле необходимо поскорей добраться до дому и отдохнуть.

— Неужто! — Плохие новости соседка восприняла наполовину с энтузиазмом, наполовину с обидой: кто-то переплюнул ее в несчастьях. — Конечно, конечно, идите. — Она похлопала Карлу по руке: — Завтра поболтаем.

Поднявшись на четвертый этаж, Карла и Майк молча двинули по гулкому коридору к своей квартире. Майк с порога направился на кухню просматривать почту, а Карла — в гостиную проверить автоответчик. Сообщений не было. Не зажигая свет, она вяло оглядела комнату. Даже в мягком вечернем освещении ее квартира выглядела неприятно аскетичной и стерильной. Много лет Карла изо всех сил старалась навести уют, придать своему жилищу, как выражаются в передачах о домашнем интерьере, «индивидуальность». Но сколько бы она ни переставляла мебель, какие бы цветастые шторы ни вешала, этот казенный дух ей так и не удалось извести.

Свет в комнате включил Майк. В руке он держал тест на овуляцию, который она делала сегодня утром. Положительный результат предрекал, что в ближайшие сутки в организме Карлы созреет яйцеклетка.

— Хочешь попробовать сегодня? — буднично, деловито осведомился Майк. — То есть если ты слишком расстроена и все такое, я пойму. Но возможно, не стоит упускать…

— Нет, нет, надо попытаться.

Одобрительно кивнув, Майк уселся в кресло смотреть окончание документального фильма о Роберте Оппенгеймере. Карла отправилась в ванную готовиться к предстоящей попытке.

Два года назад Майк убедил жену, что с ее изматывающими менструальными болями необходимо показаться гинекологу. Месячные у Карлы с юности протекали мучительно, но без вмешательства Майка она бы никогда не обратилась за медицинской помощью. Просто ей выпал такой жребий, полагала Карла, — пять дней в месяц проводить в беззвучной агонии, глотая пригоршнями сильное обезболивающее. Поднимать шум из-за пустяка вроде месячных казалось ей совершенно неприличным. Но Майк настаивал, а поскольку Карла медлила, он сам записал ее к врачу.

Гинеколог, симпатичный пожилой мужчина с холодными руками, для снятия напряжения обсуждал с пациентками результаты бейсбольных матчей. После осмотра он отправил Карлу на лапароскопию. Спустя два дня Карле сообщили, что она страдает от сочетания сразу трех недугов: маточной кисты, фибромы и эндометриоза второй степени.

— Тройное попадание! — пошутил гинеколог. А затем пояснил, что причина, по которой им с Майком за три года супружества не удалось завести ребенка, наверняка связана с этими заболеваниями. Репродуктивное здоровье Карлы нарушено, и если она действительно хочет стать матерью, ей придется пройти курс лечения.

Майка это известие сразило. Он вырос в большой ирландской семье с кучей родственников (только в Нью-Йорке у него насчитывалось двадцать три двоюродных брата и сестры) и планировал произвести на свет по крайней мере четверых детей.

— В голове не укладывается, — говорил он Карле. — В моей семье у женщин таких проблем не было.

Жена, как ни странно, эмоций не проявляла, и это спокойствие спровоцировало Майка под горячую руку обозвать ее «порченой». Позже он извинялся, сожалея о вырвавшемся слове. Но Карла не таила обиды: в его положении естественно сердиться и чувствовать себя обманутым. И в определенном смысле Майк был прав: она всегда знала — не о неполадках в ее органах оплодотворения, — нет, но о том, что ее тело неким непостижимым образом восстало против нее с самого рождения. Она была толстой от рождения. Никогда не умела ни танцевать, ни ловить мяч. Волосы у нее были «непослушными», а кожа так называемого «комбинированного» типа, что в переводе означает «сплошная морока». Разглядывая в медицинском справочнике фотографию запущенного эндометриоза — отвратительное месиво, в которое эта зараза превращает женские яичники, — она поймала себя на том, что кивает, будто встретила старого знакомого. Ну разумеется, думала она, разумеется: внутри она такая же уродливая, как и снаружи.

Майк быстро оправился от потрясения. Однажды вечером, вернувшись с работы, Карла узнала, что ее муж разработал новый план. Она будет принимать лекарства, рекомендованные врачом. Если в течение двух лет Карла не забеременеет, они усыновят ребенка. (Идею нанять суррогатную мать Майк отверг с порога на том основании, что это эксплуатация обездоленных женщин и вообще «дикость».)