Следы на песке - Мишель Бюсси Страница 19

5 июля 1964

Фаррагут-Норт, 1351, Вашингтон

День подходил к концу. Эмилия Арлингтон была единственной клиенткой Теда Силвы. Он сегодня припозднился с закрытием – по настоянию миссис Арлингтон, а миссис Арлингтон это вам не невесть кто! С улицы салон Силвы можно было заметить только по узкой двери с матовым стеклом, выходившей на Фаррагут-Норт. По улице ездили машины, а пешеходов практически не было. Зайти сюда могли лишь завсегдатаи.

Силва, само собой, слышал об Эмилии Арлингтон. Он специализировался на влиятельных персонах Вашингтона. Тед всегда был в курсе событий, имел выдающуюся память на сплетни и помнил о самоубийстве Оскара Арлингтона. Миссис Арлингтон приказала себе крепиться, оставила пальто в гардеробе, позволила накинуть на плечи голубой пеньюар, сдержалась, когда мастер бережно приложил ладони к ее вискам, потянул голову назад, вымыл шампунем волосы, не обращая внимания на текущую по шее воду, и помассировал пальцами кожу.

Ужас!

Много лет назад она поклялась никогда не переступать порог парикмахерской, сама мыла голову и подстригалась.

Тед Силва болтал обо всем и ни о чем, о творящихся безобразиях, мерзостях жизни и красоте ее волос…

У меня плохие волосы, как, впрочем, и все остальное… Миссис Арлингтон не заблуждалась насчет своей внешности, поэтому терпеть не могла доморощенных Фигаро. Какая это мука – сидеть в кресле и смотреть на собственное отражение в высоком зеркале, на жидкие мокрые волосы, облепившие морщинистое лицо.

Тед не умолкал. Разговоры… Еще одна пытка, подумала Эмилия Арлингтон. Почему люди так легко открываются своему мастеру? Незнакомому человеку, в салоне, набитом старушками в бигуди? Как можно обсуждать насущные проблемы и важные дела с посторонними людьми – торговцами, секретаршами, домохозяйками, соседками? Как вытерпеть все эти «Добрый день, как поживаете?», болтовню о погоде, быстротечности времени, зеленеющей траве, подрастающих детях, слишком коротких отпусках и бесстыдно высоких налогах?

Любые разговоры с кем угодно, которые мы вынуждены вести, по большей части глупы и банальны.

Эмилия желала беседовать только с равными и на серьезные, тщательно выбранные темы. Она никогда не смогла бы избираться от округа, пожимать руки, встречаться с людьми на улицах, изображать интерес к их проблемам, выслушивать и кивать с понимающим видом. Это было бы выше ее сил. Между тем Эмилия Арлингтон не думала, что подобное положение вещей способно помешать ей хорошо делать свою работу. Кроме того, она считала большинство политиков лицемерами. Их избирают, чтобы писать законы – методично, отстраненно и нейтрально. Да, она держит дистанцию с народом, с избирателями, с мало что понимающими гражданами, что есть лучшее доказательство ее честности и неподкупности.

А парикмахер не умолкая перебирал, мял, теребил волосы сенаторши и рассуждал о дорожных работах.

– Сейчас-то тихо, потому что время позднее, и эти бездельники – строительные рабочие – разошлись по домам, но днем от грохота просто житья нет. Жуткий, просто адский грохот! Они, видите ли, делают тротуар. Разве мне нужен тротуар, спрашиваю я вас? Зачем мне тротуар? Чтобы все кому не лень шлялись по улице, заглядывали через застекленную дверь, заходили внутрь? Я принимаю только по рекомендации. У меня избранная клиентура, с тротуара я никого не принимаю!

Пора переходить к делу, решила миссис Арлингтон. Судя по всему, этот Силва не собирался делать первый шаг. Он отлично играл роль угодливого мастера. Вообще-то именно этого и требовали условия игры, но куафер получал от нее удовольствие. Теда Силву порекомендовал миссис Арлингтон Гораций Халдас. Он рассказал Эмилии, что Тед оказывает особые услуги, только поэтому она и не сочла это шуткой. Бедняге Горацию было не до веселья: как только он начал строить особняк в Луизиане, на затопляемых землях, да еще и на деньги из общественных фондов, ему на хвост села цела свора журналистов. Этому человеку можно доверять, а значит, надежен и Тед Силва. Эмилия Арлингтон окончательно убедилась в этом после мотоциклетной аварии, в которой погиб уж слишком настырный молодой репортер, надоедавший Горацию.