Год - Александр Радов Страница 18

– Кто это допустил! – Президент разозлился, и не выбирая выражений потребовал не пускать в федеральный эту часть выпуска. – Вы там в отделе информационной безопасности стерляди перекушиваете. Запад смеяться будет. Они что, организовали пятиминутку единства с протестующими, разберитесь. И что за город, где это вообще!

Сотрудник испугался, даже симпатично дрожал. Только вчера всем было совершенно однозначно объяснено, что и зачем стоит обозначать, и такая провокация – в его причем. Облачный, конечно, сам виновен – я на брифинге объясню, вечером разговора не будет, а поставили словно мы команда. А такая ведущая, что теперь делать.

– Прошу не думать о своих косяках, лучше размыслите, что ждет.

– А с бангладешцем?

– Соглашайтесь, все равно настоят. Можете выпросить три-четыре к оговоренному. Больше беспокоит бунт, безобразное поведение, уверен – не просто.

– Не волнуйтесь, случайно. Живые работают.

– Не похоже. Что, каждый день будем слушать опровержения! Несете ответственность, подставляете начальство. Немедленно распоряжусь о переводе.

Сотрудник налил из графина немного морса и не подобострастно, а даже вполне смело поднес президенту.

Он не стерпел, сказались любители накрутить, смазанное открытие вчерашнего саммита, неизвестно что. Не желая больше видеть обманувшего лучшие ожидания подчиненного, выбил морс, вспомнив позавчерашний бой, прямо толкнул в пол.

Сотрудник попытался быстро с улыбкой привстать, снова упал. Президент подернул – только как он умеет плечами, и сказав вполголоса несколько идиом, вышел из несчастливого кабинета.

Сотрудник поднялся и набрал нужную комбинацию.

– Соединяй. Переводчик?

– Сегодня нет. Придется по-английски или набором. Первая кнопка на первом вопросе – да.

– Давай на английском.

– Good Evening, Mr. President. Thank so much for this Conversation.

– И тебе всего. How do you do. What about three-four Percent high?

– Not a Question.

– Тогда Ok.

– How is it in Your Country now – no Problem?

Сотрудник посмотрел президентом сквозь жалюзи на чарующий закат, и многозначительно наморщился, без ответа.

– We are so Happy to deal with You, – продолжал раскланиваться бангладешец, а сотрудник бодро думал, куда его теперь, или не его.

Президент незаметно вырос перед закатом, и уверенным почти незаметным нырком поблагодарил за службу, опровергая самые неоправданные размышления.

Заждались в рыбном, безбожно опаздывать негоже, особенно когда ждут такие персоны. Что там еще надо этому скромному мальчику, вчера только подобострастно смотревшему в рот сногсшибательной ресепшионистке, не понятно, карьера приказала жить с таким промахом, для чего взял на себя разговор с инвесторами, думает за его иностранный кто-то потянет наверх, или он из той партии. Что им вообще все время неймется, есть рабочие часы, зачем все делать в последний момент, а не законно отдыхать. Президент вышел снова, и только в лифте позволил на момент покинуть себя.

Почти ночной город безлюдно лыбился подобострастным движением. Водитель приятно хмурил зеркало, добрая управделами сладко щебетала светские сплетни. Документов было не очень много, основную часть дороги расслаблялся после насыщенного дня. Дались им протесты, стоит осмотреться – в толпе обязательно увидишь родного человека, из юности снежных набережных. Не улыбалось объясняться, в себе разобрался: что хорошо для страны, оптимально для всех. Здесь мимо пафоса, остановились хищения, раньше, допустим, честный, за своего не принимали, отворачивались в приличных собраниях. Что такое свобода в капиталистическом обществе, когда нет денежных средств в достаточном для потребностей избытке. Философия порой завладевает беспокойными душами. Не всем по душе вечеринки, цены в комфортных семейных, где новые спортивные сооружения, куда ориентироваться молодым. Ныне не едешь северной экзотикой за океан, мы там чужды, не крути. Гражданин, имея работу, семью, хобби века, хочет прикоснуться к власти, влиять на происходящее за дверью. То не более чем иллюзия, музыка тяжелая – нравится на концерте. Поговаривают, культура должна отвечать за место поступка, но информационное коммьюнити берет, тратят. Идут налоги. Жилье не всем есть, но заметны подвижки.

Кафе в зелени. Даже декор на стенах в кассу, очерчивая камни. Здесь расположен огромный випкейс, можно без опаски опознания приходить даже с близкими. Первый министр и его секретарь заказали, и коротали минуты полусладким.

– Пришлось повозиться, – начал министр, элегантно обмакнув рот. – Слушали про Москву?

– Давай без этого пункта, сегодня не понять.

– Там серьезные деньги, два-четыре предприятия, одна и та же картинка сложилась по кварталу. В прошлом году был, по делам их.

– Извини, – уточнил президент – ждал горячего и неспешной беседы в чарах символичной, судьба сберегла усилиями родителей от подмостков и манхэттенского эстуария, озонирование промышленное.

– Тот, – многозначительно чуть склонил голову вправо министр. – Известен. – В последние годы чего только не происходило – а в райцентре не все понимают значимость промышленности для края. Завтра важный гость, обещал часть бумаг, похоже, не те стоят за выводом акций, значит, риск для подсобных цехов, где мы и хотим обустроить все с привлечением европейских умельцев.

– Не сбегут? Сегодня видел.

– Не берите и для заметки. Ждем палочки, продолжу.

Декорированная под арку натуральными бархатными розами дверка приоткрылась, молодой человек положил перед каждым набор. Секретарь элегантно поднялась, посмотрела.

К сожалению, сегодня только ужин, спасибо за новые анекдоты по дороге.

– Одно, – предложил министр. – Не стоит недооценивать потенциал. Нельзя годами жить и смотреть на людей через призму вкусов, они это не индульгируют.

– Три сотни пацификов. Слышал про эффект пользы от прочитанного после десяти? Они все ракеты заказывают. Представляешь, через десятка три лет.

Министр представил, и выжидая посмотрел на дверь. Глянул и президент, надеясь, тот утонченный аромат от их блюд, не для прогуливающих отпуск в предгорьях Альп. В Москве сейчас верно полночь, припозднились, ответить им. А то завтра сами сообразят, толковые были, или ошибался.