Бумажное небо - Валентин Холмогоров Страница 18

– А пиво тут и вправду неплохое, – осторожно сменил тему Максим, – правда, чего-то все же не хватает.

– Например?

– Тихой музыки. Приглушенного света. Романтической обстановки, в общем.

– Ух ты, вечер перестает быть томным, – хитро улыбнулась девушка. – Ты меня клеишь, что ли?

– Ну да. У тебя есть принципиальные возражения?

– Принципиальных нету. – Оксана затушила окурок в пепельнице и залпом допила свое пиво. – Гулять так гулять. Я в уборную, а ты пока можешь вызвать такси.

Приглашать Оксану к себе Максим постеснялся: туда в любую минуту мог без спросу завалиться кто-либо из друзей и испортить вечеринку, да и вечный бардак в комнате не располагал к приему гостей. Он уже начал было обдумывать, как поделикатнее напроситься домой к Фрикадельке, но та сама назвала таксисту незнакомый адрес, и Максим вздохнул с облегчением – проблема неожиданно разрешилась сама собой.

Спустя полчаса машина притормозила возле арки бывшего доходного дома, прятавшегося в узком, словно ущелье, переулке. Гулкий подъезд с раздолбанным кодовым замком, старый скрипучий лифт в сетчатой проволочной клетке, темная прихожая, раскиданная по полу обувь. Запах незнакомой квартиры смешивается с терпкими ароматами духов и разгоряченного тела. Непослушные пальцы торопливо расстегивают крошечные пуговицы блузки, путаясь в рассыпавшихся по плечам волосах, Максим чувствует, как острые ноготки впиваются в его спину, а губы – жадно ищут его губы, как теплое дыхание касается его щеки. Налетевшая из ниоткуда буря сорвала с них одежду, подхватила, понесла, бросила на скомканные простыни, затянула в стремительный, туманящий сознание водоворот. Вынырнули они лишь под утро.

Последующие дни слились для Максима в одну яркую, пеструю пелену, как сливается в туманную дымку окружающий мир, когда тебя стремительно несет по кругу карусель. Память сохранила лишь отдельные эпизоды, стоп-кадры, выхваченные из жизни подобно застывшим фотографическим снимкам. Вот они лежат в постели, переводя дух, а проезжающие за окном машины чертят фарами разбегающиеся в разные стороны золотистые прямоугольники на потолке. Вот Оксана сидит голышом на подоконнике, болтая ногами, ее звонкий смех разлетается по комнате, отражаясь бликами янтаря в бокале коньяка, что сжимают ее тонкие пальцы, хрупкие, как стекло. Вот они спорят о чем-то, она сердится и, подхватив упавшую на пол подушку, запускает в него не целясь, и он, дурачась, падает, а она падает следом.

День за днем, череда коротких расставаний и встреч, ставшая вдруг единым целым, часы, спрессованные в короткий миг. Он забыл о делах и заботах, каждодневная суета канула куда-то прочь и перестала существовать. Сеть из программ, выкачивающих доллары и центы из виртуальных казино, его товарищи, контролирующие и пестующие эту сеть – все утратило ценность и смысл, больше не волновало его. Он жил здесь и сейчас, одним лишь коротким моментом, застывшем в настоящем, как крошечный пузырек воздуха в янтаре.

…Из небытия Максима выдернула пронзительная трель телефонного звонка. Вскинувшись на кровати, он свесился на пол, порылся в ворохе одежды, выискивая почти разрядившийся мобильный телефон. Вытянув тонкий прут антенны, нажал кнопку ответа.

– Тебя где, бля, носит? – голос Мегазоида, приглушенный расстоянием и беспокойным радиоэфиром, казался злым и раздраженным. – Совсем потерялся?

– Я… – Максим взглянул на табло стоявшего рядом, на низком журнальном столике, электронного будильника. Шесть тридцать утра.

– Хрен от муравья, – в рифму ответил Мегазоид. – Собирайся и лети сюда.

– Что случилось? – спросил Максим, пытаясь нашарить под одеялом трусы. – К чему такая срочность?

– Фигня случилась, – раздраженно ответила голосом толстяка трубка. – Нофер забрал весь софт, стырил бабки и свалил. Исходники на винтах потёр, сука. Приезжай, Шельма, решать будем, что дальше делать.

– Ладно, еду, – вздохнул Максим и принялся натягивать носки. Кажется, у него еще оставалась в кармане пара мятых сотен, хватит, чтобы поймать машину.