Француженки не крадут шоколад - Лора Флоранд Страница 18

Кэйд подумала, что если ее сердце забьется чуть быстрее или она покраснеет чуть сильнее, то может просто хлопнуться в обморок. Стараясь успокоиться, Кэйд вызвала в памяти образ Шанталь, la Parisienne parfaite [46], и попыталась мысленно приклеить этот портрет себе на лоб.

– Это один из моих любимых моментов, – проворковал ей Сильван слишком тихо, чтобы помешать Паскалю вести занятие. – Такой шоколад является чистейшим, девственным.

Слово «шоколад» он произнес с нежной напевностью. Вместо топорного английского – «чок-лэт» французское «шоколя» прозвучало таинственно и нежно.

– Я предпочитаю работать именно с таким материалом. Он прекрасен сам по себе, идеален; извечный вкус совершенства. Однако я даю ему новую жизнь, обогащаю иными ароматами и привкусами, что позволяет людям наполниться новыми и более сложными оттенками чувств.

Дыхание, доносившее до Кэйд его грассирующий голос, щекотало щеку. Все волоски на ее руках поднялись, будто разбуженные этой почти интимной близостью и его словами, подразумевавшими, казалось, нечто более важное, чем процесс изготовления шоколада.

– Я отливаю шоколад в достойную форму, такую же прекрасную, как его сущность, чтобы от одного взгляда на нее людей охватывало желание.

Кэйд вдруг осознала, что ее губы невольно приоткрылись и дыхание участилось, став прерывистым и поверхностным. Она смотрела на темную массу в руке Сильвана. На его сильные, широкие ладони, на длинные искусные пальцы.

– Tenez [47], – сказал он, передавая ей отрубленный кусок.

Кэйд старалась избежать соприкосновения с ним, но в последний момент он так переместил руку, что их пальцы встретились. Она прикусила губу.

– Мы с вами выбрали сорт креол [48]. Вы слышали о таком?

– Вероятно, если я сама выращиваю его, – резко заметила Кэйд.

Она, разумеется, преувеличила свои личные заслуги, но Сильван спровоцировал ее. Знает ли она хоть один из четырех основных сортов этого тропического дерева? По правде говоря, в их компании практически не использовали эти семена для изготовления «Шоколада Кори» – дороговато для рынка, но она, безусловно, знала о существовании такого сорта.

– Нет, – уверенно возразил он. – Нет, эту партию мы получили от одного мелкого производителя из Венесуэлы. Мне понравился их урожай в этом году, épicé et voluptueux [49].

«Пряный и сладострастный… О господи, помоги!» – мысленно взмолилась Кэйд. Почему она готова растаять от его слов?

– Другие сорта прибыли с Мадагаскара, и часть поставок нам обеспечила одна из ваших плантаций. – Его брови сошлись у переносицы. – Странно, как компания, способная поддерживать такое качество исходного сырья, может получать на выходе то… что вы получаете.

Кэйд подумала о злополучной дешевой «Плитке Кори» в своей сумочке, оставшейся в коридоре. Миллионы людей в эту самую минуту откусили от точно такой же плитки и почувствовали себя вполне довольными. А его шоколад, напомнила она себе, сейчас пробуют один-два человека. Причем наверняка их доходы исчисляются как минимум шестизначными цифрами. И для счастья у них есть далеко не один шоколад.

– А в каком соотношении вы смешиваете их? – спросила она. – Какой вид конширования используете? Насколько длительной и жесткой обработке подвергаете?

Губы Сильвана изогнулись в усмешке, выдающей мужское самодовольство, выводящей ее технические вопросы на совершенно иной уровень. Кэйд постаралась не обращать на него внимания, но почувствовала, как возмутились все ее эрогенные зоны.

– Сколько масла добавляете в какао? – добавила она, пытаясь исправить ситуацию.

Сильван рассмеялся и покачал головой.

– Возможно, ваше кокетство заставит Доминика Ришара быстро выдать эти сведения, но, полагаю, что я сумею продержаться немного дольше.

Лицо Кэйд вспыхнуло. Неужели это очередной отказ? И с чего ему вздумалось обвинять ее в кокетстве? Она торчит здесь в унизительной боевой раскраске, в фуфайке и огромной нелепой поварской куртке. Вдобавок он сам начал говорить о девственном шоколаде, с которым может сделать все, что пожелает.

– Итак… что же вы хотите сделать из этого «шоколя»?