Анастасия. Вся нежность века - Ян Бирчак Страница 18

Полицейский опешил – перед ним красивая ухоженная девушка, во внешности которой все свидетельствует о достатке и благополучии.

– Но мадемуазель, вы же здесь, передо мной, вы совершенно свободны и, надеюсь, в полном порядке.

– Вы не понимаете! Мне удалось бежать! Вырваться из лап чудовища! – голос начинает изменять Анастасии, она почти всхлипывает, да и лицо ее говорит, что для нее все это очень серьезно.

– Успокойтесь, мадемуазель, здесь вы в полной безопасности. Кто же этот человек, который посмел вас удерживать?

– Я не знаю его и знать не хочу! Но он смеет называть себя моим мужем! – Анастасия уже откровенно всхлипывает, не в силах владеть собой.

– Ах вот как, муж… – Полицейский начинает быстро терять к ней интерес. – Вы только что поссорились, мадам?

– Да нет же, поймите меня, это действительно очень серьезно! Дело в том, что я – русская царевна Анастасия! – собрав всю свою смелость, произносит она в лицо полицейскому, как великое откровение.

– Так вы еще и русская царевна? – Полицейский уже уверен, что перед ним помешанная истеричка. – Мой помощник отведет вас к префекту, и там вы все расскажете, хорошо? Только успокойтесь, пожалуйста, там во всем разберутся.

– Да, да, пожалуйста, отведите меня к префекту, очень вас прошу, конечно, нужно к префекту, пожалуйста! – сбивчиво лопочет Анастасия, уже немного успокаиваясь.

* * *

В кабинете префекта Анастасия устроилась за приставным столиком напротив начальника. Под рукой у нее стакан с водой, которую услужливо подливает из казенного графина восседающий за столом префект. Для этого ему приходится изрядно перегибаться, напрягая выступающий из-под расстегнутого мундира большой живот. Анастасию он слушает с интересом и любопытством, видимо, ему приятно смотреть на красивую девушку с хорошими манерами. Анастасия уже несколько освоилась в строгом кабинете, сидит свободно, пальто ее слегка расстегнуто, но руки в тонких перчатках напряженно сжимают на коленях изящную сумочку. Вокруг них стоит несколько полицейских чинов, один почтительно держит в руках ее сложенный зонт.

– Мадам, вы утверждаете, что вас против вашей воли удерживает человек, который является вашим мужем?

– О нет, он не муж мне, он, он… я не знаю, кто он…

– И как давно вы, гм… замужем?

– Я не знаю точно, наверное, уже около года… а может, гораздо больше. Я долго болела там, в России, была без памяти, – Анастасия задумывается, пытается что-то вспомнить. Следующий вопрос префекта возвращает ее к действительности:

– Он плохо с вами обращается, принуждает вас к грубому насилию, бьет, наконец?

Анастасия отшатывается:

– Что вы! Как вы можете такое говорить, как можно?

– В чем же он вас стесняет, в средствах? Вы испытываете острую нужду?

– Вы не понимаете, он не дает мне свободу, – уже несколько неуверенно произносит озадаченная такими вопросами Анастасия.

В этот момент в дверь без стука входит один из полицейских и кладет на стол перед начальником документы Анастасии.

– Проверили, господин начальник: паспорт, иммиграционная карточка – все документы в порядке.

– Хорошо. А этого, – префект чуть запнулся, но, пролистав какую-то папку сбоку стола и найдя нужную фамилию, продолжил: – генерала Сазонова из русского комитета поставили в известность?

– Непременно, господин начальник. Сейчас прибудет.

– Спасибо, можете идти!

Префект берет в руки документы, читает, бормоча под нос:

– Анастасия Егорычева, из мещанского сословия, жена сибирского негоцианта Егорычева, иммигранта, – поднимает глаза на Анастасию. – И что же вы будете делать с этой свободой, мадам Егорычева?

– Я должна немедленно вернуться в Россию, к семье. Я не могу их оставить в такое тревожное время. Видите ли, этот… Егорычев похитил меня в Сибири, прямо на глазах у отца. С тех пор я ничего о нем не знаю, я очень беспокоюсь, да и моя семья, конечно, тоже обеспокоена моим долгим отсутствием…

– Очень сожалею, мадам, что вам не удалось вывезти свою семью от большевиков. Сочувствую вам. Но это не повод обвинять мужа…

Анастасия горячо перебивает префекта:

– Поймите же, я должна воссоединиться с семьей, это мой долг. В такое время мы обязаны держаться вместе. Я надеюсь, французские власти должны проявить понимание в этом вопросе и не станут обострять международный конфликт. Вы, может быть, не вполне осознаете важность ситуации, ведь я Романова, Анастасия Романова, – говорит она с упором, – великая княжна, член императорской семьи…

В воздухе повисает неловкая пауза, префект со скучающим видом принимается смотреть в окно, где раскачиваются под ветром мокрые осенние ветки, и начинает хрустеть пальцами.

Не выдержав тягостного молчания, один из полицейских угодливо склоняется к префекту:

– Восемнадцатая у нас за этот год, восемнадцатая царевна Анастасия, господин начальник.

Префекту жаль красивую девушку, жаль ломать разговор, но, видимо, пора все-таки и власть проявить.

– Да знаю я, знаю. Сколько их уже было – и все почему-то Анастасии, – согласно кивает он в сторону полицейского.

Приближенные угодливо хихикают:

– Будем вызывать карету? Пусть врачи разбираются.

– Погодите, – отмахивается префект. Затем обращается к недоумевающей Анастасии: – Что ж вы, мадам, так неаккуратно, так грубо работаете? Поверьте, нам надоело разбираться со всеми этими легендами о спасшейся царевне. Зачем это вам? Что вам пользы в этом? Ведь вы не бедствуете… не ради куска хлеба.

– Вы мне не верите? – встрепенулась Анастасия. – Конечно же, я понимаю. Но мне будет нетрудно доказать, я только прошу вас помочь отправить меня в Россию, к отцу, он волнуется.

– Довольно! – вскипает префект и так стучит кулаком по столу, что расплескивается вода в стакане. Анастасия в испуге вскакивает с места.

– Довольно ломать комедию! – ревет префект. – Это кощунственно по отношению к памяти русского императора. Если вас действительно интересует царская семья, кто как не вы в первую очередь должны знать, что все Романовы расстреляны большевиками полтора года назад. Об этом известно всему миру, писали во всех газетах! – и для убедительности префект стучит по столу свернутой в трубку первой попавшейся газетой. – Ступайте вон, сейчас же ступайте вон, комедиантка!

Анастасия, белее мела, покачнувшись, начинает оседать на пол.

* * *

В тот момент, когда префект произносит свою тираду, в кабинет врывается Егорычев. И когда Анастасия теряет сознание, он успевает подхватить ее на руки.

Пользуясь всеобщим замешательством, Егорычев спешит вынести княжну на воздух. Впрочем, убедившись, что документы Анастасии в порядке, полицейские даже рады, что приход «мужа» этой полубезумной русской избавил их от излишних хлопот.