В чреве кита - Хавьер Серкас Страница 18

«Никто не знает, надолго ли», — подумал я. Луиза устало кивнула, соглашаясь.

— Знаешь, о чем меня просит Луиза?

Вовсе не надо было быть гением, чтобы догадаться, но я промолчал.

— Чтобы я выставила Висенте из дома.

— Я тебе предложила перенести обед на другой раз, а вовсе не просила его выгонять.

— Вот это я и называю выгнать, — упорствовала теща. — Я его пригласила на обед, и никто еще отсюда голодным не уходил. Этого только не хватало! Кроме того, я хочу познакомить его со своими детьми.

— Зачем?

— Как это зачем? Чтобы он вас узнал. Потому что вы мои дети. А ты ставишь меня в неловкое положение, чтобы он увидел, как вас бесит, что ваша мать старается быть счастливой в последние дни своей жизни.

— Мама, пожалуйста, не надо мелодрамы.

— Я говорю то, что хочу. К тому же это правда: вас это действительно бесит.

Она обратила ко мне искаженное гневом лицо, пытаясь поймать мой взгляд.

— Конечно, вам хотелось бы, чтобы я целыми днями сидела взаперти дома, шила бы или, как идиотка, смотрела бы телевизор в окружении дряхлых стариков, которые только и умеют, что жаловаться на жизнь. Для этого нам и друг друга хватает, правда, Конча?

Конча в это время мыла салат под струей воды в раковине. Едва повернув голову, она переспросила:

— Что вы говорите, сеньорита?

— Ох, детка, ты совсем глухая.

— Простите, но я вот что скажу, — ответила Конча, закрутив кран и неторопливо повернувшись лицом к теще, — по-моему, единственный глухой здесь — это ваш жених.

— Не ревнуй, Конча, это глупо. Кроме того, — теща придвинулась поближе и заговорщически взяла ее под руку, — увидишь, ты скоро тоже себе кого-нибудь найдешь.

Конча пожала плечами, опять повернулась к нам спиной, открыла кран в раковине и заявила:

— Если это будет такой же, как жених сеньориты, то я предпочитаю оставаться одна, честно.

— Не понимаю, что плохого в Висенте, — продолжала настаивать моя теща, ничуть не задетая дерзостью Кончи. — Он хороший человек, воспитанный и ласковый. И влюблен в меня. Это же сразу видно, правда?

Все промолчали.

— Знаете, я вам скажу кое-что, хотя и не собиралась, — произнесла она, словно уступив всеобщему давлению, и тут же выдержала паузу, чтобы привлечь внимание аудитории, подобно тому как ведут себя адвокаты в кинофильмах: они всегда держат картинную паузу, за которой следует разоблачение, неоспоримо доказывающее невиновность их клиентов. Тщательно выговаривая слова, очевидно, продуманные заранее, она объяснила:

— Он просил моей руки.

Луиза распахнула глаза и улыбнулась, не разжимая губ, изо всех сил стараясь, чтобы зубы не скрипнули.

— Он просил… О чем он просил?

— Чтобы я вышла за него.

— Мама, бога ради, — в отчаянии прошептала Луиза. — Ведь всего неделя, как вы познакомились.

— Какая неделя, что ты, милая! Пятьдесят лет, я же тебе рассказывала, — уточнила теща. — А даже если бы и всего неделя? Разве я не имею права жить с кем хочу!

— Право, конечно же, у тебя есть, но, мама…

— Тогда в чем дело? — отрубила теща и снова стала ловить мой взгляд. — Имейте в виду, что я еще не дала ответ Висенте. Он безумно влюблен и говорит, что мы должны наверстать все упущенное время. И он прав. Но мне бы хотелось все спокойно обдумать. Подумай, ведь такие решения нельзя принимать впопыхах, правда?

Я согласился.

— Ладно, мама, делай, что хочешь, — произнесла Луиза примирительным тоном. — Тебе лучше знать, что тебе надо. Единственное, о чем я тебя прошу, так это не усложнять и без того непростую ситуацию. Хочешь выйти за этого господина — так выходи.

— Я не сказала, что хочу за него замуж, — поправила ее моя теща. — Я сказала, что думаю об этом.

— Но ведь это одно и то же, — продолжала Луиза. — Ты представляешь себе, что начнется, когда появится Хуан Луис и увидит его? А вот если бы ты перенесла прием, у нас было бы время поговорить с ним и хоть как-то его подготовить… Если хочешь, я ему прямо сейчас позвоню и придумаю отговорку…

— И речи быть не может, — отрезала моя теща. — Вот это на самом деле выведет его из себя. И правильно. Знаешь, Луиза, я скажу тебе правду: мне кажется, ты зря так не доверяешь Хуану Луису. Конечно, у него свои тараканы в голове, как и у всех, но в глубине души он настоящее золото. Кому лучше знать своего сына, как не его матери? Кроме того, — добавила она, понижая голос, — разве я хоть слово сказала, когда он притащил в дом эту бледную немочь, Монтсе? Ну так вот. Ты можешь не беспокоиться: скорее всего, вначале он будет испытывать некоторую неловкость, что вполне понятно — ведь он так любил своего отца, что ему покажется странным видеть рядом со мной другого мужчину. А почему ты думаешь, что я до этого никогда не знакомила его со своими друзьями? Ты увидишь, он сразу подружится с Висенте.

В этот миг зазвенел звонок.

— Смотри, он уже здесь.

Моя теща отправилась открывать дверь, а Луиза в унынии облокотилась на мраморную столешницу и тяжко вздыхала, качая головой, пока Конча не попросила ее подвинуться, чтобы пройти к холодильнику. Я, наконец, опустил руки, уже начавшие болеть от неудобной позы — непонятно почему, на протяжении всего разговора я держал их поднятыми вверх. Сначала я наполнил рюмку Матеоса, а потом долил виски и бросил лед в свой бокал. Я чувствовал себя человеком, собирающимся смотреть пьесу, которая заведомо, независимо от того, понравится она или нет, не вызовет сильных эмоций, поскольку сюжет не имеет к нему ни малейшего отношения. В подобном настроении я отправился в гостиную и уселся напротив Матеоса, полагая, что это самое удобное место.

Именно так все и произошло. Я бы солгал, сказав, что представление не оправдало моих ожиданий. Занавес поднялся в тот момент, когда встревоженный доносившимся из коридора шумом Матеос поднялся с кресла, скрипя своими дряхлыми костями, и в тот же миг в гостиную ввалились, шумя и толкаясь, все четверо отпрысков Хуана Луиса, безупречно причесанные и одетые в праздничные костюмы. За ними, как конвоир, шествовала Монтсе, с волосами, намертво схваченными перманентом, и затянутая в изумрудно-зеленое платье с воланами, слишком туго облегающее ее пышные телеса, что придавало ей вид расфуфыренной куклы или женщины с картины Ботеро. Монтсе собиралась поздороваться с Матеосом, но не успела, потому что в эту минуту в дверях гостиной появился Хуан Луис в сопровождении своей матери. Парализованный невероятной новостью, он даже не стал заходить, застыв в проеме и сверля Матеоса безумным взглядом. Блуждающая недоверчивая улыбка сменилась гримасой ужаса, казавшейся еще более жуткой из-за заячьей губы. Обвиняющим жестом Хуан Луис указал пальцем на Матеоса и дрожащим от гнева голосом спросил:

— Можно узнать, кто этот тип?