Бытовая химия - Мил Миллингтон Страница 18

Эми увидела, что я мнусь, не зная, что ответить, и правильно догадалась, что сомнения эти будут терзать меня еще месяц или полтора, поэтому решила взять инициативу на себя:

– Ты кое-что упускаешь из виду, Фиона, а именно то, что Джорджина Най – женщина… – Она театрально набрала воздуха, словно собиралась продолжить фразу словами вроде: «с прекрасными волосами», или: «которая жонглирует апельсинами», или не знаю уж что, но внезапно меня озарила искра вдохновения, и я встрял:

– Жен-щи-на. Джорджина Най – женщина! – сказал я.

Фиона изобразила удивление.

– И ты добился от нее этого признания уже на второй вашей встрече, Том? Ничего себе. С такой ценной секретной информацией наши ставки настолько велики, что можно затеять целую серию сенсационных публикаций в бульварной газете.

– Я имел в виду… Фиона… – сказал я, делая ударение на ее имени, словно в знак несогласия с ней, – что сериал «Устье», как и все мыльные оперы, особенно популярен у женской части аудитории. Не только ее героиня Мейган – характерный женский персонаж, но и сама Джорджи считается лицом феминизма, что признают даже такие источники, как вполне уважаемая газета «Дэйли мейл». Если мы выберем этот ракурс, то сохраним поклонников сериала и привлечем более широкую аудиторию.

Фиона неотрывно смотрела на меня. Хью приподнял брови и вдумчиво закивал. Эми потянулась в мою сторону и потрепала меня по волосам. Фиона молчала несколько секунд.

Но через какое-то время она все-таки нашлась, что сказать.

– Ты что, болен на голову? – сказала она. – Это же автобиография звезды! Как ты думаешь, что произойдет, если мы пообещаем автобиографию звезды, а потом преподнесем незатейливую книгу? Просто нужно решить, какие откровения мы будем использовать в пресс-релизах, и выстроить вокруг них остальную часть рекламной кампании.

– А никаких откровений нет, – объяснил я, – в биографии этой женщины нет ни малейших сенсаций.

– А что ее отец?

– Приятный человек. Мягкий, неизменно преуспевающий, они до сих пор в чудесных отношениях.

– Бывшие любовники?

– По ее рассказам, их было всего-то несколько, и расставалась она со всеми вполне доброжелательно.

– Боже правый! Ты хочешь сказать, что ее никогда никто пальцем не тронул, даже чуть-чуть?

– Очень похоже на то.

Фиона с недоумением взглянула на Хью.

– А мы знали об этом, когда подписывали контракт?

– Ну… – начал Хью, но Фиона не собиралась дожидаться, пока он там что-то промямлит.

– Мазохизм? Аборты? Антидепрессанты?

– Ничего.

– Господи, что же делала эта женщина последние тридцать лет?! Да у нас ничего нет – пустое место.

– Именно так, если ты не позволишь мне вдумчиво развить феминистскую линию.

Фиона продолжала разглядывать меня в поисках признаков слабоумия, но теперь было очевидно, что при этом она определенно желала поверить в мою правоту.

– Ты предполагаешь, что сможешь справиться с этим ракурсом? – спросила она.

– Определенно. Я не собираюсь писать очередную биографию знаменитости, это будет действительно нечто особенное.

Фиона промолчала.

– Джордж действительно особенная, – продолжил я. – Нельзя терять такую великолепную возможность: подлинно добродетельная знаменитость.

– А может, у нее были проблемы с питанием? Булимия?

– Нет.

– Понятно, – сказала Фиона медленно, внутренне готовя себя к этой мысли. – Добродетель… Я могла бы построить на этом рекламную кампанию. Да, – в ее глазах и впрямь появился огонек. – Да, «не просто еще одна звездная биография». Мне нравится. «Смело. Интеллигентно. Неповторимо. Биография знаменитости в новом ключе, – такого вы еще не читали». Кстати, у меня еще остались всякие штуки с прошлой рекламной кампании, что мы делали для шепелявого игрока в крикет два года назад. Можно использовать тот же шаблон.

– А ты думаешь, Джорджина Най будет удовлетворена таким раскрытием темы? – спросил Хью.

– А почему бы и нет? – сказал я. – Ну, если мы сделаем это классно, конечно же. Кстати, она с самого начала сказала мне, что ее привлекает мысль, что в книге она будет выглядеть умной. К этому приложатся смешные истории из шоу-бизнеса и советы по моде, конечно.

– Конечно.

– Конечно.

– Совершенно верно.

Казалось, все согласились.

Эми вскинула вверх руки.

– Най будет просто счастлива. В смысле, кто же будет возражать, если его изобразят умным и социально востребованным с одной стороны, а с другой стороны выдадут за это еще и полтора миллиона фунтов?

– Откуда у тебя такие цифры? – с тревогой спросил Хью у Эми. – Мы же никому не называли конечной суммы.

– Мне так сказал Бил.

– Кто?

– Ну, Бил, парень, что приносит вам обеды.

– А, ну конечно, – кивнул Хью, – Билу видней.

Я забыл, что у Сары скоро день рождения, хорошо, что она сама поинтересовалась:

– Ты помнишь, что у меня день рождения через две недели?

– Конечно, – ответил я.

Сара обожала дни рождения. Вообще-то она любила всякие празднества, и они ее тоже: праздники явно придавали ей бодрость духа и лучезарное настроение. Сара и праздники настолько совпадали, насколько… эээ… не совпадали продукты, соединенные в приготовленных ею блюдах. Когда ей исполнилось 27, мы протанцевали всю ночь… вдвоем… дома… Ну, по крайней мере, Сара протанцевала всю ночь. Насколько я помню, дело было так: я спьяну вырубился на диване в какой-то момент, но последнее, что я помню, – ее танцующую, а когда я проснулся следующим утром, она все еще танцевала напротив меня.

Сара – совершенно ненормальная, но в самом хорошем смысле.

– И это особенный день рождения, понимаешь.

– Особенный?

– Мне исполнится двадцать девять.

– Да, я знаю. Но почему он особенный? Дата вроде бы не круглая.

– Эх ты! – Она потрясала головой, пораженная моей недогадливостью. – Двадцать девять – это последний день рождения, когда тебе еще всего-то двадцать с лишним. Особенный день! – Она вертела в руках пуговицы на древней, почти викторианской ночной сорочке, что была на ней надета, я все еще сидел за компьютером, прорабатывая вводную главу к книге Джорджи.

– А тридцать?

– Ну да, тридцать – тоже особенная дата, – согласилась Сара.

– Но не такая особенная, как тридцать один. Твой возраст не будет простым числом еще шесть лет после этого – до тридцати семи. Вот к чему нужно присматриваться в жизни.

– Нееет… присматриваться нужно к моим бедрам!