Наречия - Дэниэл Хэндлер Страница 18

— Все, конец! — объявило радио. Я повернула ручку и, потянувшись через Лайлу, захлопнула дверь, чтобы нам с ней немного посидеть в тишине. Чему конец, футбольному матчу или чрезвычайной ситуации, кто его знает. Кажется, Лайле тоже все безразлично.

— Мне сказали, что это мой единственный шанс, — тихо произнесла она. Возможно, в зале казино оно того стоило — сидеть, вырвавшись на свободу в заведении под названием «Будь что будет», вместо того чтобы томиться на больничной койке, пока врачи изучают тебя точно муху под микроскопом. Но сейчас, оказавшись в западне дорожной пробки, мы старались не думать о том, чем все это закончится.

— Ты не умрешь в машине, — заверила я Лайлу. — Такого быть не может. Нам надо просто довезти тебя до больницы. И довезем. Вот увидишь, все будет в порядке. Выход найдется. Я обязательно найду его, только ты сиди тихо.

— Нет, — негромко возразила она. — Мне сказали, что возможность открывается лишь на несколько часов. Если я вовремя не попаду в больницу, врачи не смогут сделать мне операцию, и тот парень умрет почем зря.

— Послушай, — сказала я ей.

Мое горло от злости жгло огнем. Вся тяжесть мира того не стоит, несмотря ни на какую любовь, которая умрет и исчезнет, как дым. И все же каждое мгновение, проведенное вместе с Лайлой, было для меня дороже всего на свете. Чего только стоила возможность говорить с той, кого знаешь буквально наизусть, как старую песню. Любовь — это все, что у нас оставалось, пока мы сидели, пойманные в западню, зная, что парома не будет, а значит, и спасения.

— Они просто ничего не знают, — сказала я, — эти парни. Они считают, что это круто, когда кожаная куртка застегнута под самое горло. Всего на несколько часов? Если бы ты не спустилась ко мне по лестнице «В», я бы все равно сейчас лила слезы, не здесь, так там. А не оставь мы тогда ключи на музыкальном автомате, врачи «скорой» наверняка смогли бы вытащить Адама из ванны еще живым. В таком случае я наверняка вышла бы замуж за этого идиота, и мы с тобой перестали бы встречаться, потому что ты его не выносила. Я бы потеряла с тобой связь в промежутке всего в несколько часов, так что какая разница, скажи. Не надо отчаиваться. Тот парень умер не напрасно, никто из мертвых не умер напрасно. А вот ты еще жива.

— Ты пьяна, — сказала Лайла и расплакалась. — Боже, как бы мне хотелось напиться вместе с тобой! Но путь к спасению нам отрезан.

— Знаешь, давай придумаем лучший способ умереть, чем загнуться от старости в дурацкой дорожной пробке, — предложила я.

— Не надо, — возразила она. — Потому что потом не уснешь.

— Тогда давай будем бодрствовать всю ночь, — сказала я. — Ты можешь всю ночь не спать вместе со мной. Мы когда-то с тобой уже так делали, причем миллион раз. Я люблю тебя так крепко, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы заставить тебя жить. Ты моя, Лайла. Ты мой чемпион, мой ас-квотербек.

— Ненавижу футбол, — произнесла сквозь слезы Лайла. — Когда я умру, разнеси эту игру к чертовой матери.

— Даже не подумаю, — возразила я. — Без тебя я даже не сдвинусь с места.

По ветровому стеклу барабанил дождь, а мы, две взрослые тетки, сидели, обнявшись, и плакали, как девчонки. Вокруг надрывно гудели клаксоны… для нас не было ни дождя, ни дорожной пробки, ни режущих слух пронзительных звуков. Лайла мне дороже всех денег мира, и я останусь с ней, с моей самой дорогой подругой, изменившей всю мою жизнь, с моим единственным утешением в жестокой игре, в которую привыкли играть этот мир и населяющие его мужчины. Я схватила ее руки и положила на шрам словно в молитве, которую мы с ней будем читать, и смерть не посмеет подойти близко.

Соберитесь вокруг нас, героические женщины Хаддама. Соберитесь вокруг нас и примите нас под ваши шелковые крыла. Мы здесь, мы здесь, мы здесь, неужели не найдется никого, кто поможет нам вместе перебраться на другой берег!