1982, Жанин - Аласдар Грэй Страница 18

Однако мне не следовало отвечать на телефонный звонок Большой Мамочки. Надо было послать одетых в шелковые плащи и маски Страуда, Холлиса, Чарли и Макса, а прежде чем они приступили бы к надругательству над Роскошной, быстро переключиться обратно на Жанин. Мужчины привыкли думать, что женщинам нравится, когда их насилуют, и мысли эти отрадны. Практически любое тело может ответить другому телу несколькими приятными инстинктивными сокращениями, но это нельзя считать наслаждением. Я подвергался насилию, и это было приятно во время самого процесса, но после я чувствовал себя таким жалким ничтожеством, что единственным желанием было умереть. Что угнетало меня больше всего, так это невозможность благодарности. Когда мы с той, кого надо забыть, не занимались любовью и не спали, тогда мы просто лежали, обнявшись, благодарные друг другу за то, что можем просто сжимать друг друга в объятиях. Не покидать бы нам никогда той кровати. Ведь одетая она выглядела даже не заурядно, как издательница, она выглядела бедно и вульгарно, стоп. Стоп. Мне казалось, что я в этом костюме выгляжу изящно, не чопорно и не скучно, вот почему я выбрал ШАРМ, то есть выбрал Хелен. Обманщик. Это Хелен выбрала меня, ой, так я обгрызу свои пальцы до костей.

Ай

Больно. Успокойся. Где это я только что был? Ага, думал об изнасиловании.

Эх, если бы только удалось заснуть. Беда в том, что людям, которые видят сны с открытыми глазами, не обязательно много спать. Ночью мне удается поспать не более трех часов, хотя я постоянно дремлю в поездах, самолетах, такси. Все-таки есть что-то в быстрых перемещениях, мозги расслабляются. В наши дни это обычное дело. За исключением нескольких запуганных старушек, все на свете уверены, что если мы путешествуем с высокой скоростью, то в будущем что-то удержит нас от падения. Кровать эта стоит смирно, а потому я лучше буду думать об изнасиловании. После того как в мое отсутствие Роскошную хорошенько изнасиловали, я собирался вернуться и придумать для нее новые потрясения, но, увы – я сам все сделал и сейчас ощущаю себя жалким ничтожеством. То же самое я чувствовал всякий раз после занятий любовью с издательницей. Для начала нам всегда требовалось хорошенько выпить. Каждый знал, чего хочет другой, но оба боялись одного и того же – каждый был в ужасе, что не сможет доставить другому удовольствие и сам не сможет его получить. Познакомился я с ней в связи с какой-то работой, потом мы случайно встретились на улице, и оба раза она приглашала меня к себе выпить кофе. После кофе появлялся шерри, потом он заканчивался, и мы переходили к виски, выпивали весь виски у нее в доме, и все это время безостановочно говорили, говорили, говорили. Догадываюсь, что ей было не менее скучно, чем мне, но оба надеялись на лучшее. В конце концов я на несколько минут вышел купить еще виски, так что не помню даже, кто сделал первый шаг. Не исключено, что его сделал я. Известно, что обычно мужчина делает первый шаг. Все происходило на коврике у камина, и я каждый раз не мог справиться с какой-нибудь деталью ее гардероба – то на ней оставались чулки, то подвязки. Когда все заканчивалось, меня, разумеется, начинало клонить в сон, да и ее тоже, но она всегда просила меня уйти и спать где-нибудь в другом месте, только не у нее дома. «Представь, что подумают соседи, если увидят утром, как ты выходишь из моей квартиры». Я отвечал, что буду лежать неподвижно до обеда, пока все не разойдутся по делам. Соседями были разведенная пара, одинокая мать с сыном и парочка гомосексуалистов. В те времена случайные связи были делом привычным, и все же она говорила: «Уходи! Уходи немедленно! Ты должен сейчас же уйти!»

Она начинала плакать и доводила себя до истерики, и я уходил, не поцеловав ее на прощанье, и она даже не удосуживалась проводить меня до двери. Во второй раз я сумел остановить истерику – просто еще раз повалил ее на коврик, но когда все закончилось, повторилась та же сцена, и она меня все-таки выпроводила Медленно поплелся я по улицам. Добрел до своей пустой кровати и провел в ней всю ночь и почти весь следующий день. Я чувствовал себя настолько изможденным и опустошенным, настолько изнасилованным, что даже не нашел в себе сил подняться и сходить за бутылкой виски.

Я прекрасно понимал, что она хотела избавиться от меня таким образом. Если бы мы сладко проспали всю ночь в ее постели и утром опять занялись любовью, а по утрам это особенно приятно, и она проводила бы меня до двери, и мы бы поцеловались на прощанье, и после всего этого я бы не пришел снова, то она бы почувствовала себя жалким ничтожеством. А я не был уверен, что она нравится мне настолько, чтобы встречаться вновь. Часто бывает, что двое сходятся с самыми добрыми намерениями, а продолжают жить вместе просто по привычке. Такой была моя семейная жизнь. Вот почему издательница трижды изнасиловала меня – чтобы я перестал насиловать ее. Хелен изнасиловала меня лишь однажды, когда у нее созрело решение уйти.

Целых девять лет (сейчас в это сложно поверить), так вот, целых девять лет мы спали с ней в одной постели, не занимаясь любовью. Потом она записалась в драмкружок (я давно ее уговаривал сделать это) и снова расцвела, однако стала приходить домой за полночь. Она объяснила, что после репетиций они собираются у кого-нибудь из участников, чтобы выпить и поболтать. Однажды она вернулась около четырех утра. Пока она раздевалась и укладывалась, я делал вид, что сплю, но она явно понимала, что я просто делаю вид. Я не выдержал и произнес:

– Я знаю, сколько сейчас времени.

Она не ответила. Я сказал:

– Похоже, посиделки превратились на этот раз в обычную пьянку.

Она поинтересовалась:

– На что ты намекаешь?

– Ни на что.

– Хочешь сказать, что я тебе изменила?

– Нет.

– Единственный раз за все эти годы я засиделась допоздна, беседуя о театре с друзьями, которые меня понимают, и ты немедленно обвиняешь меня в измене! Я тебе хоть раз сказала что-нибудь по поводу твоих мерзких журналов?

Я ничего не ответил, и вдруг она обняла меня, как в те наши первые дни, обняла так ласково, что все мое тело встрепенулось и ожило. Я сделал все слишком быстро, что неудивительно после стольких лет воздержания, но стоило мне начать заново, чтобы получилось долго и нежно, как она неожиданно отстранилась и заплакала, и призналась мне, что она занималась любовью с как-там-его-звали. Какой-то мальчик из драмкружка. Первый раз они сделали это сегодняшней ночью, и он сказал, что хочет жениться на ней. Я молчал. Она сказала:

– Наверное, ты меня ненавидишь.

Я был ошеломлен и раздавлен, но уж точно не испытывал к ней ненависти. В Хелен не было зла Зло было во мне, и поэтому я заслужил всю ту боль, которую мне пришлось пережить. Она предупредила:

– Не могу обещать тебе, что больше не буду с ним видеться. Если ты попытаешься меня остановить, я тут же уйду.

Я ответил устало:

– Хелен, ты можешь получать удовольствие там, где тебе заблагорассудится.

С этими словами я попытался обнять ее, но она включила свет, вытерла глаза и сказала: