Loveушка для мужчин и женщин - Катерина Шпиллер Страница 18

Ну, чего огород городить — села я в его тачку и поехала. Скажете — дура? Вот вам крест святой — это впервые. Я ведь очень по своей натуре осторожна и недоверчива, но красавец, оказавшийся впоследствии Стасом Вересовым, генеральным директором компании, излучал нечто особенное: добрую силу и уверенность (не смейтесь!), благородство и искреннее желание помочь (не смейтесь же!). Кроме того, он мне просто понравился…

Да, мы стали встречаться. Не часто, увы. Днем, конечно, а когда же еще? Он ведь тоже женат на красотке себе под стать по имени Анжелика. Она, в отличие от меня, работала и весьма преуспевала в своем рекламном бизнесе, а потому виделись они только по ночам. И ночь для них, по словам Стаса, была временем исключительно для сна, а не для всяческих удовольствий.

— Она — сильная, умная, очень эмансипированная дама, — дымя сигаретой, рассказывал мне Стас после, когда мы лежали в его роскошной, пятиспальной, по-моему, кровати с балдахином. Поначалу меня коробило от такого осквернения супружеского ложа, но Стас быстренько снял эти мои комплексы.

— Это уже давно просто место, где две человеческие особи спят в течение положенных им семи-восьми часов в сутки. Это не любовное ложе для нас с женой, а просто койка. Анжелика во всем молодец, — продолжал Стас. — Только зачем я ей нужен?

Тут он слегка пожал своими красивыми голыми плечами.

— Сдается мне, ей вообще никто не нужен, тем более какой-то мужчина рядом… Она себя и обеспечить может, и со всеми делами разобраться, и сил у нее на все хватает, в том числе на шейпинг трижды в неделю. Просто талант! — в его голосе звучало явное раздражение.

— Но это же замечательно! — возразила я, искренне недоумевая, чем он недоволен.

— Замечательно… — с досадой произнес Стас. — Женщина-воин, женщина — железная воля, женщина-кремень. Ей бы мужиком родиться, я бы с ней с удовольствием дружил…

— Но ведь ты тоже — кремень, преуспевающий кремень! У вас очень гармоничный союз! — горячо воскликнула я с не менее горячим желанием услышать опровержение. И вдруг он отечески положил свою ладонь мне на затылок и, нежно погладив, прошептал:

Это ты — гармония! Тебя, маленькую и испуганную, хочется спасать, защищать от всего на свете. Ты — настоящая женщина, котенок беззащитный! Ну, скажи мне, чем тебе помочь, от чего спасти? — его голос звучал ласково, заботливо, ушки мои закрутились бантиком от этих слов, а от поглаживания затылка я почувствовала себя маленькой девочкой, всхлипнула и разревелась, уткнувшись Стасу в грудь.

Я ревела и говорила, говорила без остановки про все свои страхи-сомнения, жаловалась на никчемность бытия, и с каждым сказанным словом, с каждым всхлипом из меня будто бы уходила годами копившаяся тяжесть, мне становилось хорошо и спокойно… А потом Стас долго и убедительно рассуждал о судьбе, о карме, о предназначении каждого человека, о том, что все мы пришли в этот мир не просто так: у каждого своя миссия. Его голос звучал, как голос мудрого и старшего, наставляющего на путь истинный дитя неразумное. Ему, похоже, нравилось успокаивать и просвещать, меня же это вовсе не злило…

После этого случая все наши встречи проходили именно так: любовь, а потом разговоры, где я — ребенок, а он — наставник. Что же касается любви, вернее, сексуальной стороны наших отношений, то, ей-богу, не ради этого я продолжаю видеться с ним! Меня все устраивает, мужчина он умелый, но и Лешка не хуже. Нет, дело вовсе не в этом. Для меня, по крайней мере. Хотя, сдается мне, что и для Стаса тоже. Суть — во всем остальном. Я по-прежнему люблю Лешку и не хочу расстаться с ним, тем более что у нас Вовка, но… Недавно Стас сказал мне:

Я обожаю, когда ты смеешься! У тебя делается такое детское личико, прямо девочка совсем. Кукла ты моя!

Боже правый! Лешка никогда не говорил мне таких слов, никогда не спорил со мной, когда я жаловалась, что мрачность — это моя красота. И вряд ли он когда-нибудь что-либо подобное скажет. Потому хотя бы, что мы с ним уже почти ни о чем не говорим. Только Вовка и телевизор — вот темы наших нечастых бесед. Так и живем. Но зато теперь у меня есть Стас.

……

…Что ж, так тому и быть. Когда мы с Ленкой только поженились, и на протяжении всех двенадцати лет нашей совместной жизни я, видит бог, не искал ничего такого на стороне. Я всегда любил Ленку, я обожаю нашего Вовку и по-прежнему уверен, что семья — это самое главное в моей жизни. Но, черт побери, если моя единственная женщина не может, не хочет ничего понимать, в упор не видит очевидного, то… То это вовсе не повод спать с другой? Или повод? Вот так всегда: вечно сомневаюсь, вечно ни в чем не уверен. Это все работа моя треклятая, эта собачья, адова работа с постоянным риском, страхом все в одну секунду потерять, да и пулю в лоб получить можно… Ну, это вряд ли, конечно, хотя теоретически возможно. Марат, мой шеф, уже давно с тремя бугаями-телохранителями даже в сортир ходит. Я — не Марат, разумеется, и нет у меня его проблем, но…

Вообще, какой это все бред, если поразмыслить! У меня диплом инженера-конструктора, что может быть спокойней и тише такой профессии? Но где ты, работа моя в КБ? Ау! Отзовись! Зато я нынче при бабках и все у меня по современным понятиям в полном о'кее, факт. А нервы — ни к черту. За себя боюсь, за Вовку, за Ленку. Или даже проще: вот все-таки шлепнут завтра Марата, и наша контора рассыплется как карточный домик. Ведь на нем все завязано, у него все нити, средства и связи. И тогда — привет, Леха, начинай все с нуля, от печки, от КБ. И ни хрена, Леха, у тебя не останется, будешь ты козлом где-нибудь на побегушках за сто зеленых. И Ленке придется идти торговать китайской косметикой. Спасибо, если еще не угробят меня вместе с Маратом.

Собственно, с этими веселенькими мыслями я засыпаю, просыпаюсь, а после работы с ними же домой еду. А дома меня встречает жена любимая, и в глазах у нее — что? Вечное страдание. А чего ее-то мучает, я, хоть застрелись, в толк не возьму. Ведь я сам ни разу в жизни не пожаловался ей ни на что, ни разу не докучал своими тревогами, хотя миллион раз мне хотелось припасть к ее груди и даже поскулить немного, попытаться расслабиться. Чтоб она обняла мою голову и сказала что-нибудь вроде: «Дурачок ты мой родной! Все будет хорошо, я с тобой, и даже если случится чего, мы переживем это вместе, вместе мы никогда не пропадем, ты только береги себя…» Ну, что-то в этом роде… Хоть бы раз спросила: что ты, Лешенька, не весел, что головушку повесил? Как же, дождешься! Она для себя решила, что я в таком шоколаде, и все у меня так хорошо и незыблемо, что на меня, как на вешалку, не грех навешивать свои идиотские проблемы.

Что у нее не так, скажите на милость? Материальных проблем никаких. Сидит дома, Вовку воспитывает, пироги печет. Тряпки себе покупает, когда вздумается. Но нет — тоска в глазах, губки расквашены, хоть тресни! И еще пытается меня нагрузить своей придурью. Я пока что с успехом сопротивляюсь, но уже точно знаю: дома мне ни в жизнь не расслабиться, дома я все время должен держать порох сухим на случай эмоциональной атаки. Кстати, в постели я понимаю окончательно, что Ленка блажит. Меня, естественно, не так уж и редко желание распирает, тем более что Ленку-то я люблю, так моя супруга весьма охотно идет на близость и получает удовольствие по полной программе, я же вижу. Я рад за нее, конечно, хотя про себя скажу честно: мне уже давно все это нужно ровно в той степени, в какой того требует природа. Не более. Вот лет десять назад в КБ, если вспомнить, мне, по-моему, хотелось с утра до вечера — и головой, и тем самым местом. Кого благодарить? Застой и власть народную или родное КБ? Но с некоторых пор многое изменилось: в моей судьбе появилась Лика.