Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос - Татьяна Навальная Страница 18

— Ну да, правильно, там мы и живем, — недоуменно подтвердила Ирина Яновна.

— А у нас в компьютере указано другое название: улица Руставели, — объяснила инспектор. — Без имени «Шота». Поскольку мы не знаем, как эта улица должна называться правильно, мы направили запрос в ГУИОН. [3]Они должны нам официально ответить, тогда мы справку и выдадим.

— Когда будет ответ? — упавшим голосом спросила бабушка.

— Недели через две-три, — вбила девушка гвоздь в крышку гроба нашей сделки.

— Позвольте, вы только что выдали справку агенту из нашей цепи. Их квартира тоже на улице Руставели, — вмешалась я.

— Да, выдали. Их справку начальник успел подписать, а на вашей задумался. И подписывать отказался. Дал распоряжение написать запрос. Если вам нужен ответ скорее, сходите в ГУИОН сами, получите их письмо на руки и принесите нам, — добавила она, посмотрев на наши вытянувшиеся лица.

Ирина Яновна сделала невозможное — подключив все свои связи, она получила справку через три дня. За это время отвалилась комната, в которую ехал ее сын, и мы еще раз потеряли головного покупателя.

— Танечка, — говорила мне по вечерам трубка голосом Фаины Михайловны. — Это все из-за меня. Это я виновата…

Снова немело плечо, устав удерживать телефон; обижались дети; клиенты не могли до меня дозвониться — сделка продолжалась.

К середине мая цепь была собрана снова. В ней было восемь объектов. В назначенный день все собрались в нотариальной конторе. Девять семей, включая семью головного покупателя, девять агентов, несколько менеджеров — всего около тридцати человек. Прошел нотариат по первой квартире. Неожиданно нотариус пригласила меня в кабинет.

— Вы готовили документы по квартире в Купчино? — спросила она меня.

— Да, это моя квартира, — подтвердила я.

— Документы не в порядке. Нотариат по ним проводить нельзя.

Этого не могло быть. Я проверила каждую цифру. В справках были расхождения, при подготовке к нотариату я вносила изменения в некоторые из них, отстояв огромные очереди в соответствующих учреждениях. В документах просто не могло быть ошибок.

— Что именно не в порядке? — спросила я.

— Отчество вашей клиентки по паспорту — Михайловна. А в договоре приватизации написано — Михаиловна. Вместо «и краткого» стоит просто «и».

— И что? — не могла понять я.

— Как что? «И» и «й» — разные буквы русского алфавита. Расхождение в документах. Надо привести в соответствие.

Я была потрясена. На это расхождение я не обратила внимания. Честно говоря, я его просто не заметила. Это была моя ошибка.

— Что теперь делать? — спросила я.

— Езжайте в агентство по приватизации, пусть внесут изменения. Потом с исправленным документом — в ГБР. Внесите изменения в реестр и получите новую СППС.

Всего-то. Сначала доехать через полгорода в агентство по приватизации, где прием идет три часа и то не каждый день, а очередь уходит за горизонт. Потом — опять через полгорода — в ГБР, где очередь уходит еще дальше, два с половиной раза кольцом опоясывая земной шар по экватору, сутки на получение справки, и вернуться к нотариусу сегодня, пока солнышко не закатилось.

Все утро шла закладка денег в банке, на часах было уже 14.45.

— А остальные сделки? — спросила я упавшим голосом, вспомнив про толпу, ждавшую в приемной.

— Остальные сделки проведем, но в ГБР отправлять не будем, пока вы не принесете документы.

Объяснив ситуацию Сергею и Фаине Михайловне, я загрузила клиентку в машину и рванула в агентство по приватизации.

Там шел прием. Обогнув очередь, ждавшую аудиенции у инспекторов, мы с Фаиной Михайловной ввалились в кабинет начальника. Выслушав нас, присутственная дама сказала: «У вас очень старый договор приватизации, один из первых. Мы тогда получили компьютеры, но у них на клавиатуре не было букв „ё“ и „й“. Сейчас все к нам с такими договорами возвращаются. Оставляйте документы, внесем изменения».

— Когда? — хором спросили мы с Фаиной Михайловной.

— Исправить я могу прямо сейчас, но эти исправления должен завизировать глава районной администрации. Я не знаю, когда он это сможет сделать. Может быть, завтра, если в командировку не уедет.

— А сегодня почему нельзя? — спросила я.

— У него сейчас прием граждан. В это время я не могу отвлекать его своими вопросами. Я попробую после приема, но он перед командировкой собирался уйти раньше. Так что, может быть, через недельку.

Услышав эту фразу, Фаина Михайловна замерла. Потом, выпрямившись и прижав к груди худенькие кулачки, она издала вопль. Нет, не так. Издала ВОПЛЬ. Кажется, в нем были какие-то слова и даже знаки препинания, но их никто не слышал, потому что в этом вопле звучали ужас и страсть всего еврейского народа, который сорок лет водили по пустыне, обещая новую жизнь, а потом вдруг сказали, что новой жизни не будет, а будет старая, с тем же потертым линолеумом на кухне и гаражом инвалида под окнами.

Когда ВОПЛЬ закончился, присутственная дама выскочила из кабинета, неряшливо не закрыв за собой дверь. Через пятнадцать минут мы уже бежали к машине с договором, подписанным главой администрации, а еще через полчаса входили в ГБР. Людское море, заполняющее огромный зал, волновалось. С трудом пробившись через толпу, мы заняли очередь к администратору — она была относительно короткой. Администраторы не принимают документы для внесения изменений, но у нас их взяли. Видимо, несгибаемое намерение, написанное на наших лицах, изменяло действительность, заставляя чиновников нарушать ими же придуманные правила. На следующий день мы получили выписку с правильным отчеством и провели нотариат по квартире Фаины Михайловны.

Так маленькая закорючка в документах может поставить под угрозу сделку, которую вы делаете полгода. Мелочей в недвижимости не существует.