Любовные доказательства - Олеся Николаева Страница 18

Буся был еще дома, но так и с таким видом, словно он уже мчался на казенном «фокусе» как ни в чем не бывало в эту свою проклятую деревню, и августовский мягкий ветер через открытое стекло обвевал его, и именно по этой причине он был счастлив. Марина Павловна отметила, что лицо у него уже было отсутствующее, совершенно не заинтересованное ни в чем здешнем и легкомысленно устремленное в иное пространство и время.

Марина Павловна несколько раз обращалась к нему с вопросами, притом — важными, притом касавшимися непосредственно интересов самого Буси, то есть Бориса Михайловича, например, она спросила у него:

— А что, Гарик уже выехал?

Но он не ответил, словно это его не касалось, — он уже рассеялся и обеззаботился. Потом она спросила:

— А если будут спрашивать, когда ты вернешься, что отвечать? Правду или накинуть еще денек? Чтоб сразу не трезвонили?

Но тут он опять промолчал, то есть он уже на чем-то ином, тамошнем, сосредоточился, а от здешнего уже оторвался.

Время от времени он, правда, выглядывал в окно, не пришла ли машина, но убедившись, что Гарика еще нет, уже полностью экипированный, даже в кепке с длинным козырьком, включал телевизор. Потом, на каком-нибудь слове «сука» или «падла», слышавшемся с экрана, почти демонстративно кривил лицо и вырубал этот сквернословящий аппарат, и, честно говоря, самой Марине Павловне уже не терпелось, чтобы он поскорее уже уехал, так томительно было мириться с этим отсутствием человека в его собственном теле.

Наконец прикатил этот Гарик, и Борис Михайлович, неуклюже держа удочки наперевес, с обидной поспешностью чмокнул Марину Павловну мимо щеки:

— Ну, Мариша, зря ты, отдохнула бы на свежем воздухе, не скучай! Диссертацию тебе дописать!

— И тебе, Буся, удачной рыбалки, — не без ехидства в интонации кинула Марина Павловна.

Но он уже устремился к дверям, удочки разъехались в его руке ножницами, одна из них уперлась в проем, и пока он ее выравнивал, кепка упала, он не стал ее надевать, просто подцепил за резинку пальцем и вот уже трюхал по лестнице, очевидно, опасаясь, что и при входе в лифт удочки тоже могут заартачиться.

Ах, Буся, смешной, забавный, нелепый! Не хватает только очков на носу и академической лысины, а так — типичный профессор. Слава богу, что она, Марина Павловна, у него жена. С одной стороны — вполне соответствует его интеллектуальным запросам — сама доцент, кандидат наук, без пяти минут доктор, а с другой — женщина трезвая, здравая, без заскоков.

Оказавшись перед зеркалом, с удовлетворением оглядела свою плотную, туго сбитую, коренастую фигуру на уверенных крепких ногах, тряхнула головой с короткими черными волосами и засобиралась. Надела новую красную блузку с жабо (Буся этой весной привез из Мюнхена), прицепила к ней брошь — золотая рыбка с глазком (он же купил где-то в Мексике), а юбку надела белую, но — располнела она, что ли — та еле застегнулась, и оттого отовсюду все стало выпирать: бока, живот, ягодицы, пардон… И ноги из-под нее так глупо торчат — две налитые такие бутылочки.

Ну и ладно. Перед кем ей там особо красоваться? Она зайдет по-соседски, Людочка сказала, что ничего особенного не будет — так только, условно: все-таки день рождения, но дата не круглая — сорок девять лет. И никого она такого и не зовет, даже сын ее из Америки не приедет, хотя и передал ей на днях через приятеля солидную сумму денег — и на жизнь, и на подарок. Она сказала — будет Костик, это ее сослуживец по институту искусствознания и, кажется, ухажер, будет Тата — это ее племянница из Харькова, которая год назад поступила в Москве в Богословский институт и пришла к ней по-родственному навеки поселиться и даже поговаривала: «Вот, тетя Люда, если вы меня тут пропишете, Царство Небесное вам обеспечено!», что, конечно, очень Людочку злило. Еще семейная парочка каких-то старых друзей. Ну и она — Марина Павловна.

Людочку она знала давно — во-первых, та театровед, и они то и дело сталкивались на конференциях и круглых столах. Людочка доставала ей билеты в театр на постановки Чехова — Марина Павловна одну диссертацию по нему написала, сейчас другую дописывает, вообще — специалист, а во-вторых, они же с Людочкой соседки. Марина Павловна живет на два этажа выше — на четвертом, а Людочка — под ней, но на втором.

Но Людочкина квартирка двухкомнатная, в то время как у Марины Павловны — трехкомнатная. Это потому, что одну комнату Людочки оттяпали у нее еще в давние времена соседи по этажу: приватизировали, присоединили к своей квартире и дверь замуровали. А между Людочкой и Мариной Павловной — на третьем — проживает некая певичка, у нее тоже трехкомнатная. Смазливенькая такая, блондиночка крашеная, ничего особенного. Довольно молоденькая.

И на этой певичке они как-то особенно с Людочкой сблизились. Потому что певичка эта сделала у себя в квартире какой-то неслыханный ремонт. Стены все поломала, а вместо них наставила повсюду колонны из папье-маше и с золотом. И даже полы сделала у себя суперновомодные — с отоплением: провела под полом трубы и замуровала их потом насмерть итальянской плиткой.

И вот эти трубы, которые оказались аккурат над Людочкиной квартирой, стали сначала потихоньку, а потом преизрядно протекать. Штукатурка размокла. Обои стали отходить от стены, а потом и вовсе отваливаться, пока наконец огромный кусок потолка не обвалился, едва не задев хозяйку. Если бы попал по голове, то точно бы покалечил или вовсе убил несчастную.

Людочка не то чтобы терпела — нет, она время от времени ходила жаловаться и самой певичке, а поскольку та вообще с ней не желала разговаривать и сразу брала визгливый скандальный тон, то Людочка стала обращаться с жалобами в ЖЭК или в ДЭЗ, как он теперь переименовался, и оттуда приходили комиссии с проверкой, даже акт составили, даже поднимались к певичке, но та им также не открывала и предлагала обращаться к ее адвокату.

Ну и в конце концов Людочка так и сделала — обратилась к адвокату, то есть попросту подала на нее в суд, и вот тогда-то попросила Марину Павловну выступить в качестве свидетеля. И этот судебный процесс очень благоприятно для Людочки прошел, и она отсудила у певички солидную сумму на ремонт, а кроме того и очень симпатично себя там проявила, особенно на фоне злобной агрессивности ответчицы, которая время от времени кидала в ее сторону всякие оскорбления. Например, она кричала Людочке:

— Я знаю, почему вы все это затеяли! Потому что вы мне завидуете — тому, что у меня такой крутой ремонт, что у меня теплые полы, что у меня поклонники на «мерседесах», а у вас ничего этого нет, а кроме того — вы завидуете моей молодости, моей красоте, моему таланту…