Модель - Николай Удальцов Страница 18

— Полундра — это атас! — только по-морскому.

— А я думал, что полундра — это приказ приступить к активным действиям.

После этого мы оба замолчали; и следующими словами, сказанными Златой, были:

— Петр Александрович… — И вновь:

— Петр Александрович… — И потом:

— Петр… — и потом:

— Петя…

…Это были мгновения, которые хотелось остановить.

Такие мгновения не утомляют чувства…

…И уже совсем потом, когда замершее на время время вновь застучало стрелками по циферблату, Злата выдохнула:

— Настоящая полундра — это атас — после активных действий…

— …Хорошо, что я поверила тебе и не ошиблась, — прошептала девушка.

— Я тоже поверил тебе и не ошибся тоже. — И эти мои слова не были попыткой оправдаться. Просто это было первым, что пришло мне в голову в такой момент, в который в голову ничего не приходит, кроме восклицательных знаков, набранных самым крупным шрифтом.

— А ты часто ошибался в людях? — Мы со Златой смотрели глаза в глаза, и мне ничего не оставалось, как сказать то, что было на самом деле:

— Я столько раз ошибался в людях, сколько раз люди во мне не ошибались.

— Пусть так и будет…

— …Вообще-то, когда ты решил наброситься на меня — ты неправильно меня понял, — попыталась в последний раз схитрить Злата, но тут же исправилась:

— И правильно сделал. — И в ответ я выправил ситуацию на свой лад:

— Я часто что-то неправильно понимаю.

Но зато — я иногда что-то не понимаю правильно…

…Кто-то считает, что за каждым отдыхом должен последовать труд; кто-то — что за каждым трудом — отдых.

Когда мы со Златой пили чай, она вначале положила свою руку, слегка согнутую в локотке, мне на плечо, а потом положила голову на свою руку.

И это прикосновение очаровательной молодой женщины оказалось не только самым сильным вдохновляющим фактором для меня, но и неожиданно заставило подумать.

И ход моих мыслей угодил в регион, бывший неисповедимым для меня самого:

— Милая… Понимаю, что об этом не принято спрашивать, но я уже такой древний, что мне можно задавать молодым женщинам любые вопросы…

Девочка, а сколько тебе лет? — И Злата, продолжая гладить своими пальчиками мое плечо, улыбнулась мне в ответ:

— Дорогой, более подходящего момента для того, чтобы вспомнить о своих моральных принципах, ты, конечно, найти не мог.

Не волнуйся.

Я — совершеннолетняя. — И в ответ на эти ее слова мне не удалось скрыть от девушки свой вздох опоздавшего к месту событий облегчения.

И этот вздох вызвал ее улыбку:

— Н-да… А я думала, что в твоем возрасте уже не занимаются любовью, а только философствуют, — Эти слова были сказаны девушкой таким улыбающимся тоном, что я улыбнулся в ответ:

— В моем возрасте уже понимают, что любовь это тоже — философия.

И под ее взглядом мне в голову не пришло ничего лучшего, чем попытка то ли оправдать, то ли защитить свой возраст:

— Злата, старость — это довольно неудачная шутка природы.

И я понимаю, что тебе было бы куда интересней общаться со своим ровесником, но скажи — мне удалось сделать тебе приятное?

— Не переживай, милый.

Все нормально.

Ты оказался очень опытным мужчиной…

От этих сказанных Златой слов моя мужская гордость набухла, как бурдюк, наполненный вином.

— Милая, мы будем работать несколько дней.

Я могу рассчитывать на то, что ты и дальше будешь дарить мне эту радость? — Будучи старым, напыщенным дураком, я, конечно, надеялся на ее положительный ответ, забыв о том, что бурдюки легко прокалываются тонкими шпильками.

Еще бы!

Мне только что удалось соблазнить юную красавицу!

Но милая девочка очень быстро поставила мое самомнение на место.

Хотя, честно говоря, я ждал, что рано или поздно она все равно переиграет меня.

И дождался.

— Ну, — размышленчески проговорила Злата, поводя при этом обнаженными плечами, — можешь иногда приглашать меня в ресторан.

Все будут видеть — какая рядом с тобой красивая женщина.

А красивая женщина под руку с мужчиной — иногда престижней, чем орден на его груди.

Кстати, если бы встретившие нас твои друзья спросили бы тебя: «Твоя жена?» — ты говорил бы: «Да»?

— Я говорил бы: «Лучше…»

— …Ну а?.. — я попробовал довести свой вопрос до ответа.

— Все остальное? — Злата смешинкой посмотрела на меня:

— Зачем?

— ? — Я не сумел найти подходящий слов для своего вопроса.

Вместо слов у меня получился изумленный взгляд; и, посмотрев в мои глаза, Злата без труда, хотя и с улыбкой сформулировала свой ответ:

— Интересно, зачем мне нужен мужчина, которого мне каждый раз придется силой затаскивать в постель?..

«… Разве это ты «затащила» меня в постель?» — занедоумевал я.

Слава богу, молча.

Потому что в ответ получил ее такое же молчаливое недоумение: «Конечно. И чтобы сделать это, мне пришлось битый час нести всякую чушь от колбасы до революции…»

— …Девочка, — едва не спросил ее я, — Ты не хотела бы оставаться у меня после наших сеансов на ночь?

И правильно сделал, что не спросил.

Потому что уже представлял, что ответила бы мне моя Злата:

— Только если пойдет навесьденьтельный дождь…

…Я не мог не написать с этой девушки картину под названием «Страсть».

Больше того, я вполне мог бы в нее влюбиться.

Будь я помоложе.

Лет на четыреста…