Второе пришествие кумранского учителя. Поцелуй Большого Змея - Яков Шехтер Страница 18

– Ты видел его? – спросил я.

– Кого?

– Человека в черном плаще.

– Тут был человек в черном плаще? – настороженно спросил отец.

– Да. Он схватил меня за руку, а потом скрылся в стене.

Отец нахмурился.

– Как ты сумел вырваться?

– Я… в общем… помнишь, я рассказывал про томление?

– Ты его ударил?

– Да. Он застонал, потом появился свет, и он сбежал в стену.

– Понятно. Похоже, борьба за тебя начинается еще до главной проверки.

– А разве будут еще проверки?

Мне очень не хотелось брести снова одному в кромешной темноте, теперь уже зная, что в глубине мрака могут поджидать ледяные пальцы.

– В черных плащах ходят воины. Похоже, они хотели забрать тебя к себе, не дожидаясь результатов главной проверки. Обычно новичку устраивают два испытания. Первое – темнотой и неизвестностью, второе – расплавленным свинцом. После проверок определяют, в каком направлении будет продвигаться новичок. Но сегодня воины поторопились. Видимо, известие о твоих способностях уже достигло Кумрана.

– Расплавленным свинцом? Папа, я не хочу этой проверки!

– Не бойся. Это совсем не больно. Свинец к тебе не прикоснется.

В глубине коридора вспыхнул яркий свет. Куда более яркий, чем тот, который создавало желтое пятно.

– Тебя зовут, Шуа. Иди.

Я быстро прошел по коридору и оказался в небольшой комнате с высоким сводчатым потолком. Из верхней точки купола через большое отверстие лился солнечный свет. Но это я разглядел позже, а в то мгновение мое внимание приковал к себе человек, стоящий посреди комнаты в столбе падающего сверху света.

Он выглядел так, как я представлял себе избранного. Белый, прикрывающий колени хитон, подпоясанный широким белым поясом со свешивающимися кистями, белые штаны до щиколоток, белый тюрбан на голове, длинная белая борода. Темное лицо без возраста. Судя по морщинам, ему было много лет: шестьдесят, семьдесят или девяносто. Избранный смотрел, чуть прищурившись, и его голубые глаза, казалось, буравили дырку у меня во лбу.

Не выдержав, я перевел взгляд на пол и заметил, что избранный бос. Мне сразу припомнились рассказы матери, как Учитель Праведности ввел правило ходить без обуви по святой земле обители. Подобно тому, как жрецы в Иерусалимском Храме приносили жертвы босиком, кумранские ессеи выполняли свою духовную работу тоже без обуви. А поскольку избранный постоянно погружен в духовную работу, он всегда остается босым.

– Назови свое имя, – голос избранного звучал строго, но доброжелательно.

Я оглянулся. Отец стоял у входа в комнату, не переступая порога.

– Шуа, сын Йосефа.

– Ты сын Света?

– Да.

– Откуда ты знаешь об этом.

– Мама рассказала. И отец.

– Что ты умеешь?

– Читать, писать, молиться, знаю наизусть первые две главы Пятикнижия.

– Зачем ты пришел в святую обитель?

– Я хочу стать избранным.

– Знай, Шуа, войдя в Хирбе-Кумран, ты навсегда оставляешь за его стенами отца, мать, братьев и сестер. Твоим домом станет святая обитель, а семьей – избранные. Готов ли ты к этому?

Я оглянулся на отца. Он едва заметно кивнул.

– Готов.

– Тогда сядь и приготовься к испытанию. Молись, Шуа; пусть Вышний Свет станет твоим заступником.

Избранный вытащил из ниши в стене бронзовую треногу и установил ее посередине комнаты. Затем достал из той же ниши дрова, сложил под треногой и поджег. Пламя быстро занялось, дрова были сухими, и дым, поднимаясь вверх ровным столбиком, попадал точно в отверстие посреди свода.

Избранный подвесил к треноге черный от копоти горшочек и высыпал в него серый порошок из кожаного мешочка. Затем достал из ниши большую сковороду.

– Слушай меня, Шуа. Сейчас я расплавлю свинец, поставлю тебе на голову эту сковороду и вылью на нее расплавленный свинец. Будет немного горячо, но не больно. Свинец, застывая, покажет нам направление твоих мыслей и уровень твоей духовности. Если он недостаточен, ты вернешься по коридору, по которому пришел, и немедленно покинешь обитель. Будем надеяться, что этого не произойдет. Приготовься.

Я попытался собраться с мыслями. Как готовиться, что я должен делать? Молиться? Повторять наизусть Святое Писание? Думать о Свете? Никто и никогда не рассказывал мне о таком испытании, не объяснял, как себя вести.

Комната наполнилась неприятным запахом. Дрова так не пахнут, дымок костра был мне хорошо знаком. Запах несся из черного горшочка.

– Встань, Шуа, – приказал избранный. – Подойди ко мне, ближе, вот так. Опусти руки, закрой глаза. Молись.

Я услышал легкий стук – избранный снял с треноги горшочек с расплавленным свинцом. Затем на мою макушку опустилась сковорода, и раздалось шипение. Голову слегка обожгло – избранный ошибался, говоря, будто я не почувствую боли. Не думая, не отдавая отчета в том, что происходит, я поджал пальцы, постаравшись направить их вверх, и выпустил томление, пытаясь остановить льющийся на меня расплавленный свинец. Томление легко прошло сквозь сковороду, и, почувствовав тонкую струйку металла, я стал разбрасывать ее в разные стороны, опасаясь, что она прожжет дырку в сковороде. Когда струйка закончилась, я просунул невидимое продолжение пальцев между сковородой и макушкой и прикрыл голову.

Все это время избранный шептал непонятные слова. Я думаю, он произносил заклинание, составленное из святых имен ангелов. Если прислушаться, возможно, я бы смог уловить какой-нибудь смысл, но в тот момент мне было не до того.

Со сковородой на голове я простоял еще несколько мгновений, и вдруг – все закончилось. Горячая тяжесть отпустила мою голову.

– Можешь открыть глаза, Шуа, – прозвучал взволнованный голос избранного. Он стоял передо мной, держа в руке сковороду с серой лепешкой застывающего свинца, и внимательно разглядывал ее. На лице избранного было написано крайнее изумление. Когда свинец застыл, он всунул сковородку прямо в желтый столб солнечного света, и еще раз, точно не веря глазам, внимательно рассмотрел.

– Не может быть, – наконец прошептал он, в изнеможении опуская сковороду на пол. – Не может быть.

Подойдя к стене, в которой на уровне головы рядами располагались несколько десятков маленьких отверстий, он прижал губы к одному из них и что-то быстро зашептал. Потом приложил ухо к тому же отверстию, послушал, опять прижал губы, снова послушал, удовлетворенно кивнул головой и вернулся ко мне. Его лицо приобрело прежнюю важность.

– Сейчас, Шуа, ты удостоишься чести, небывалой для ученика. Сам глава направления Терапевтов решил ознакомиться с результатами твоего испытания. Гордись! Счастлив ты и счастливы твои родители!