Flashmob! Государь всея Сети - Александр Житинский Страница 18

И не надо меня спрашивать, что и как надо было сделать. Я не знаю. Но не то, что сделали.

– Нас много таких, Данилыч, – сказал Блинов. – И мы ждем команды. Если этот Центр – не фуфло, он команду даст. Народ готов.

– Какую команду? Призывать к оружию?

– Зачем? В армии и в милиции тоже люди. И проблем у них не меньше. Если захотеть, эти вылетят из особняков без единого выстрела, – он мотнул головой в сторону коттеджей.

– У них прикормленная и вооружённая охрана, которой есть, что терять. Кровь будет, – сказал я.

– А хоть бы и кровь. Я что – крови не видел?

donnickoff

20 июня 20… года

Одно к одному.

Сегодня приезжала Анжела со своим приятелем Антоном. Тем самым, что привозил ее зимой на «девятке».

Меня припирают к стенке.

Анжела сразу всем видом показала, что прошлые отношения отодвинуты и забыты. Она выполняет для меня большую работу бесплатно и хотела бы рассчитывать на некоторое вознаграждение в виде помощи умирающей организации «Звонница».

– Все наши вошли в Систему, – сказала она. – Все они вассалы в моей пирамиде. С третьего по шестой уровень.

Она так и сказала «в моей пирамиде».

– Спасибо, это очень хорошо, – сказал я.

– Что хорошего? Они спрашивают, что делать? Флешмобы так флешмобы, но какие-то осмысленные. Результативные… Антон, скажи!

Молодой человек по имени Антон рассказал, что Фельдман затеял выставку «Россия как она есть», на которой собрал всю доступную мерзость: концептуалистов, любителей перформанса, экскрементщиков и гомосексуалистов. Шум вокруг большой, стригут купоны, а общественность не реагирует.

– А как она должна реагировать? – спросил я.

– Ну не знаю. Вы же затевали Систему и планировали акции, как мне объяснила Анжела.

– Вообще-то, я просил её об этом не распространяться, – я взглянул на неё строго. – И я же объявил о том, что не преследую идеологических целей…

– Антону можно доверять, – вставила Анжела.

– Ну, это ваши проблемы, – сказал он. – А мы хотели бы в обмен на поддержку ваших акций и чего-то для себя.

Они уехали, забрав, наконец, гранатомёт, к моему облегчению. Собственно, за ним они и приезжали. Интересно, где и когда он выстрелит?

donnickoff

21 июня 20… года

Меня охватывает странное чувство вины, когда я думаю о том, что с нами происходит. Этого чувства не было раньше. Виновные в делах прошлых времён были другие. Может быть, партия и Ленин со Сталиным, может быть те, кто кричали «ура!» или же те, кто по ночам ездил за ними на черных «воронках».

Я не был к этому причастен и даже жгучий стыд за страну, который я испытал юношей в августе 1968 года, когда наши танки вошли в Прагу, не был чувством вины. Это сделали они. И мне было стыдно за них.

А сейчас я чувствую именно вину, будто все обманутые надежды, все попранные идеалы, вся погубленная романтика равенства и братства народов рухнули именно при моем попустительстве. Поэтому так мерзко мне бывает сидеть перед горящим камином, попивать виски со льдом и смотреть по телевизору очередную программу журналистских расследований или криминальные хроники.

Очень много язв открылось кругом, и все они кровоточат и гноятся.

Я виновен не в том, что устроил эти порядки, и даже не в том, что им попустительствовал. Виновен я в том, что верил в возможность установления справедливости на этом пути. Когда шел на Пресню в августе 1991 года, когда голосовал за реформы Гайдара, когда участвовал в диспутах, утверждая, что конкуренция благотворна в науке.

Власть партии заменили властью денег, считая, что деньги являются единственным мерилом успеха, способностей и, в конечном итоге, устанавливают справедливое распределение благ. И это несмотря на то, что многие годы нас пугали страшным миром капитализма, где всё можно купить и продать. Эти страшилки казались столь же фальшивыми, сколь и знаменитое утверждение о том, что нынешнее поколение советских людей будет жить прикоммунизме.

А напрасно. Этот идеологический гвоздь как раз был сделан из стали, а не из говна. На деле вышло ещё страшней, чем в мире чистогана: народ не был подготовлен, люди уже давно забыли, что такое деньги, ибо в СССР денег не было, как и секса. Те жалкие бумажки, которые население ежемесячно получало, чтобы прокормить себя до получения следующей порции, не были деньгами, а лишь обезличенными талонами на продукты. Впрочем, к ним нередко добавляли именные талоны на мясо, муку или хлеб.

На эти деньги нельзя было купить ничего лишнего. Про тот процент населения, который мог себе что-то позволить, я не говорю. Им можно пренебречь.

Иммунитет к деньгам был утерян. А это очень опасно. Бороться с болезнью алчности было нечем. И она погубила всех.

Оказалось, что насытиться можно пищей, зрелищами, водкой, женщинами, путешествиями, шмотками – но не деньгами. Даже когда купить на них уже ничего не нужно, ибо имелось всё – от швейцарских часов до теплоходов – страсть к их накоплению не ослабевала. «Деньги должны делать деньги!» – этот закон продолжал работать.

Советский человек умер, не выдержав удара денежным мешком, и на его месте возник «новый русский» – с деньгами или без, он все равно был «новым русским», потому что деньги определяли его кругозор и поведение, даже если он был беден, как церковная мышь.

Не осталось почти никого, кто мог бы не думать о деньгах и не поклоняться им. И в этом тоже причина моей вины, ибо я такой же, как все. Единственным оправданием может служить то, что я не нахапал денег, когда это можно было сделать, но и это оправдание звучит как обвинение или насмешка: не сумел стать богатым, лузер? ну и поделом тебе!

И самое печальное, когда деньги управляют наукой и искусством. Потому что истина и красота не могут иметь рыночную стоимость.

Поэтому дельцы от науки и искусства мне особенно неприятны. Ибо они делают деньги на фальсификации истины и красоты. Вот почему сейчас так расцвели паранауки, всяческие суеверия и прорицания, вот почему шарлатаны от искусства имеют бешеные бабки.

Понесло меня… А всё потому, что в кармане шиш и сижу на чужих, хотя и родственных, харчах.

donnickoff

23 июня 20… года

Вчера случилось неожиданное.

Ко мне опять пришел знакомый румяный мент. Я думал, снова предложит девиц, но он, откозыряв, уведомил, что меня приглашают в тот самый особняк со строящимся мраморным бассейном, о котором я уже упоминал. В подтверждение вручил пригласительный билет в конверте, где было написано:

«Уважаемый Алексей Данилович!

Приглашаю Вас на чаепитие в наше скромное жилище во вторник в пять часов для небольшого делового разговора.

Уважающая Вас,

Полина Демидова».

– Это ещё зачем? – спросил я.

– Не могу знать-с, – ответил мент с интонациями полового в трактире.