Зеленые человечки - Кристофер Тейлор Бакли Страница 18

Водитель ждал Баниона в аэропорту Палм-Спрингс, держа в руках дурацкую табличку с фамилией (которая никогда не бывает написана правильно). Как-то раз, прилетев на лекцию в Канзас-Сити, он обнаружил, что водитель ждет мистера Буниона. Зато теперь агенту пришлось названивать в автомобильную компанию, чтобы убедиться, что там правильно записали его фамилию.

Водителя, упитанного жизнерадостного мексиканца, звали Цезарем. Обычно Банион был не прочь потрепаться с водителями – как-никак местный колорит, плюс отсутствие необходимости включать их болтовню в репортаж. Цезарь Родригес прибыл в эту страну тяжелым путем, переплыв Рио-Гранде… Но на этот раз Банион был слишком утомлен для того, чтобы обсуждать вопросы иммиграции. К тому же, ему было необходимо собраться с мыслями перед выступлением.

Отдав Цезарю дорожную сумку, Банион побрел за ним на стоянку, вдыхая знойный воздух пустыни, наполненный вечерними ароматами. Но едва он увидел машину, его сердце тревожно забилось. Седан? Почему не представительский лимузин? Во всех контрактах Джона О. Баниона представительский лимузин значился чуть ли не первым пунктом.

– Эта машина? – осведомился он таким тоном, будто ему предложили ехать в багажнике старенького пикапа вместе с курами и поросятами.

– Да, сэр, – Цезарь улыбнулся с такой нескрываемой гордостью, что у Баниона не хватило духу протестовать. Наверняка это его собственная машина.

Ладно, переживем, угрюмо подумал Банион. Отсюда до отеля «Мариотт» в «Ранчо Мираж» каких-то полчаса езды. Завтра он позвонит Сиду Минту и устроит ему такой разнос, что мало не покажется. Седан! Боже правый, о чем они только думают?

Машина мчалась по ночному шоссе. В отдалении мигали огни богатых предместий, скрытых за неприступными оградами. Цезарь молчал. Смышленый парень. Другой бы сейчас попытался начать задушевную беседу с идиотского: «А вы раньше бывали в Палм-Спрингс?» Банион зажег лампочку индивидуального освещения и перечел свою речь, пока они катили по бульварам, названным в честь известных актеров и певцов. Забавно, должно быть, объяснять кому-нибудь, как здесь сориентироваться: «Езжайте по „Боб Хоуп“, пока не упретесь в „Бинг Кросби“, потом поверните налево, к „Фрэнку Синатре“. Если вы оказались на „Филлис Диллер“, значит вы проскочили поворот…»

Сегодняшнее событие: программное обращение к AAA, Американской ассоциации автодилеров. Эта дилерская ассоциация занималась импортом иномарок. Приглашение выступить с речью за кругленькую сумму в тридцать тысяч долларов поступило сразу после статьи, в которой Банион обличал «возмутительную ксенофобию» мичиганского конгрессмена Хинколера, призывавшего повысить пошлины на ввоз японских автомобилей. Приглашение выступить в AAA было своеобразным способом выражения благодарности. Как говорят японцы, домо аригато. [31]

Баниону вдруг захотелось выбросить к чертовой матери заготовленный текст и говорить не по бумажке. Несмотря на усталость, он пребывал в игривом расположении духа. Все эти заморочки с летающими тарелками здорово его достали. Да еще ужасный разговор с Бертоном… Кой черт его дернул все ему выложить? А вдруг Берт расскажет президенту?

Ладно, что сделано, то сделано. Слава богу, он начал понемногу приходить в себя; самое время немного подогреть толпу, расшевелить этих торгашей, заставить аплодировать ему стоя! Да, бурные продолжительные овации – это то, что надо. Он полностью оправдает гонорар, с пеной у рта отстаивая право на свободную торговлю, беспощадно критикуя всяких ретроградов…

За стеклом машины вдруг вспыхнули ослепительные огни. Окружавшая их пустыня была ярко освещена. Странно…

Цезарь ехал на приличной скорости, пятьдесят миль в час. Откуда же этот свет? Казалось, будто он следовал за ними по пятам.

– Цезарь?

– Сэр?

– Откуда этот свет?

– Не знаю.

Банион опустил стекло и высунул голову.

– Цезарь!

– Сэр?

– Это они!

– Кто, сэр?

Банион с величайшей осторожностью всунул голову обратно. Огни слепили так, что было больно смотреть. Что-то мягко ударилось о крышу машины; она оторвалась от земли и… взмыла в воздух.

* * *

Он очнулся от запаха нашатыря и корицы. Руки и ноги были привязаны к столу. Вокруг толпились знакомые фигуры с белесыми лицами и выпученными глазами. И болтали на своей космической тарабарщине. И гудение двигателя. И мигание огней. И снова одна из этих тварей приближается к нему с…

– О господи, только не это!..

Позади него стоял еще один стол. На нем лежал Цезарь. Его глаза были закрыты.

– Цезарь?

Лучше завязать какой-нибудь разговор. О чем угодно. Лишь бы не молчать.

– Хочешь попасть на мое шоу?

Какое-то смутное движение. Кажется, его трясут за плечо. И голос…

– Мистер Банион… Мистер Банион?

Сон, кошмарный сон, в котором…

Он распахнул глаза. Водитель – как его там – Тиберий? Август? Цезарь. Цезарь. Он судорожно сглотнул, ощущая во рту знакомый сладковатый привкус. Его губы пересохли. В висках бешено стучало.

– Мистер Банион? Сэр?

– Где мы? – прошептал он, приготовившись дать отпор, если потребуется.

– В отеле. Вы задремали.

Банион рывком сел. Так значит, это был сон? Воспоминание? Посттравматический стресс?

А эта боль – там – это гнусное ощущение: тянет, саднит. Нет, это не был сон.

Он схватил Цезаря за руку.

– Как нам удалось убежать?

– Убежать, сэр?

– Ты ведь был там, рядом со мной, на столе!

На лице Цезаря отразилось огромное, растерянное Que? [32]