Письма в Древний Китай - Герберт Розендорфер Страница 18

Виной всему был тот злосчастный ужин, о котором я написал тебе вчера.

До сих пор я, как тебе известно, общался почти исключительно с господином Ши-ми. Иногда (особенно в последнее время), выходя в город, я заговаривал с большеносыми в магазинах, желая познакомиться с их взглядами и привычками; мне удалось наладить отношения с высокородной дамой Вон-ни Чи-ха — по-видимому, она простила мне то досадное недоразумение с неуместным отправлением естественных надобностей или просто забыла о нем. Я стараюсь быть очень вежливым, когда ее вижу, а вижу я ее часто, потому что она почти каждый день стоит или ходит перед нашим домом в своем расписанном цветами наряде, с неизменной метлой в руках, которая, по-видимому, есть отличительный признак ее высокого ранга (это явно не рабочий инструмент, потому что я никогда не видел, чтобы она пользовалась ею по назначению). «О несравненный цветок нашего дома! — приветствую я ее (для этого я уже достаточно овладел языком страны Ба Вай). — О благоухающая бегония с лицом, подобным ясной луне! Ничтожный червь Гао-дай почтительно склоняется перед тобой, чтобы пожелать доброго, напоенного медом летнего утра!» — громко произношу я эти или иные приличествующие случаю слова. Сначала она воспринимала их более или менее холодно, но теперь, после того как я (по совету господина Ши-ми) вручил ей в конверте голубую денежную бумажку, сопроводив ее поклоном в две трети, любезнее ее не сыскать.

Однако все эти разговоры, конечно, были кратки и бедны содержанием. Ответы на все свои вопросы я получал только от господина Ши-ми; но и он некоторое время назад высказал мысль, что мне пора познакомиться с другими людьми, чтобы расширить мой кругозор. То приглашение на ужин к знакомой даме, о котором я писал тебе, и было первой попыткой такого знакомства.

Зовут эту даму госпожа Кай-кун, и живет она в отдаленной части города. Мы, господин Ши-ми и я, наняли повозку Ma-шин (здесь их можно нанять, как у нас нанимают паланкин с носильщиками, когда нет своего) и ближе к вечеру поехали в гости. Длилась поездка около получаса. Госпожа Кай-кун живет в таком же большом доме, как и господин Ши-ми. Однако жилище у нее просторнее, чем наше. (Я говорю «наше», имея в виду, конечно, жилище господина Ши-ми; впрочем, он, наверное, не станет возражать, если я буду для простоты так называть его жилище.)

Здесь снова начинаются сложности; возможно, ты не поймешь меня с первого раза. С женщинами здесь обращаются совсем иначе, чем это испокон веку принято у нас, и иначе, чем того требует учение божественного Кун-цзы. Как это ни странно, женщины дома, на улицах, на людях, вообще всегда ведут себя совершенно так же, как мужчины. Это, кстати, и есть одна из причин, почему я так долго не умел отличать здешних мужчин от женщин. Но теперь я уже научился (даже если у них нет с собой зонтика). Во-первых, не все мужчины бреются полностью, как господин Ши-ми. Многие носят усы и даже бороды, почти как у нас. Но и у тех, кто выбривает все лицо, легко разглядеть признаки буйной растительности, ибо вся раса большеносых отличается обильной волосатостью. (Правда, среди них почему-то очень много плешивых и даже лысых; причина этого, по-видимому, в том, что большинство из них всегда ходит с непокрытой головой. Так что мне представляется вполне объяснимым, что при здешнем вечно дождливом климате волосы у них портятся. Сами они, впрочем, не придают этому значения.) Женщин же я различаю, во-первых, по чистому лицу, а во-вторых, по выступающей груди. В противоположность нашим женщинам и нашему идеалу красоты грудь у здешних женщин обычно гороподобна, причем они нарочно носят ее так, чтобы обе ее части обозначались под платьем выпукло и раздельно. У дамы Кай-кун грудь также весьма гороподобна, и одета она была в разноцветное платье без рукавов, украшенное волнообразным узором, так что, когда она нагибалась, в вырезах я мог наблюдать ее богатую грудь, превосходящую по объему груди всех моих шести наложниц вместе взятых. Что ж, привыкнуть можно и к такому, а привыкнув — счесть красивым. Грудь у госпожи Кай-кун отличается приятной округлостью и нежно-золотистым оттенком. На ней было платье с волнистым узором из очень тонкой материи, и когда она оказывалась между светильником и мной, я мог в подробностях разглядеть ее тело, хотя она, как уверил меня господин Ши-ми, вовсе не гетера, а дама из благородного сословия и весьма именита.

Господин Ши-ми сообщил также, что у госпожи Кай-кун нет мужа. В здешнем мире дама, чтобы считаться именитой, не обязательно должна иметь мужа, хотя с другой стороны, по словам господина Ши-ми, женщины все же стремятся заключить брак с каким-либо именитым мужчиной, потому что находят это более приличным, и кроме того, это в какой-то мере улучшает их репутацию. В принципе мужчина может иметь несколько жен, как и женщина — несколько мужей, но не одновременно, а по очереди. Мне это кажется очень неудобным. Удивительно то, что здесь в отличие от нашей страны женщинам также дозволено заключать несколько браков. Так, госпожа Кай-кун была замужем два раза и лишь недавно рассталась со своим вторым мужем. Брак расторгается судьей. Господин Ши-ми сказал, что при случае расскажет мне, как это делается, а еще лучше — попросит своего друга, того судью, с которым я познакомился во второй день моего пребывания здесь, объяснить мне все юридические тонкости: сам он разбирается в них слишком плохо.

Сейчас госпожа Кай-кун живет одна. Кто разделяет с ней ложе? Она молода и красива — пожалуй, даже по нашим понятиям. Ведь сокам, бродящим в ее теле, нужен какой-то выход? Ответа на этот вопрос я пока не знаю. Официальных наложниц в стране Ба Вай нет, сообщил мне господин Ши-ми. Это тоже странно, и я не могу понять, как здешние люди ухитряются следовать множеству столь несовместимых обычаев. С одной стороны, мужчины и женщины на глазах у всех лежат совершенно обнаженными на лугу у реки, как я видел в один из немногих солнечных дней, и даже отваживаются входить таким образом в воду; мужчины ходят, ничем не прикрывая свои болтающиеся половые части, а женщины — я не преувеличиваю! — откровенно потягиваются на солнце, подставляя ему свои гороподобные груди и принимая столь непринужденные позы, что не представляет никакого труда разглядеть их ложбинки наслаждения; с другой же, по словам господина Ши-ми, невозможно даже подумать, чтобы мужчина официально взял себе наложницу. Если у кого она и есть, пояснил господин Ши-ми, он держит это в строгой тайне.

Сам господин Ши-ми, кстати, никогда не был женат. Есть ли у него одна или несколько тайных наложниц, я не знаю, а спрашивать не хочу. Возможно, когда-нибудь он сам расскажет мне об этом — или (вот здесь у меня и возникло опасение, что между ним и мною возможна размолвка)… Или же госпожа Кай-кун и есть его наложница.

Госпожа Кай-кун приготовила для нас ужин. Встретила она нас радушно. Господин Ши-ми предупредил ее обо мне, то есть мое истинное происхождение он, конечно, от нее скрыл, сообщив лишь, что я приехал из страны Ки Тай учиться (что соответствует истине) и живу у него (что тоже соответствует истине). Потом пришел еще один господин, имени которого я не запомнил, ибо оно было слишком сложным.

Ужин госпожа Кай-кун приготовила сама. Здесь это не исключение, а вполне обычное дело. Женщины большеносых, по словам господина Ши-ми, все сами готовят пищу. Лишь очень, очень немногие держат повара или повариху. Это странно. Почти полное отсутствие посыльных в этом мире бросилось мне в глаза еще в первые дни — по-моему, я уже писал тебе об этом в одном из писем. Как же так получается, что посыльных нет, а улицы тем не менее полны народу? И людей на них втрое, да что я говорю, — вдесятеро больше, чем в самых населенных из наших городов. Объяснить себе это я могу только тем, что в своем вечном стремлении к переменам все посыльные сделались господами. Но что делает человека господином, если не власть над прислугой? Над поварами, слугами, посыльными, горничными, батраками, лакеями? И какой же господин без слуг? Если они все думают быть господами, то они ошибаются. Никто из этих слуг так и не стал господином, они все остались слугами, только без господ.