Часы без циферблата, или Полный ЭНЦЕФАРЕКТ - Ирина Оганова Страница 18

– Олег? Да он вообще на баб не вёлся, даже симпатичных. А тут на тебе, встретил в метро и голову потерял! – Элька злорадно улыбалась.

«Видно, сама в своё время виды на Олега имела, – решила Света. – Вот гадкая! Замуж выходит, Олег покоя не даёт! Хорошо хоть, ни разу не хотелось поделиться, ещё та подружка, чистая змея!»

– Так поэтому ты Петра из дома выгнала?!

– Догадливая! – Света уже окончательно освоилась, и врать дальше не составило труда.

– Ничего себе! Ну ты даёшь! А почему молчала? Спала с ним? И как он в этом деле?

– Не много ли вопросов?! Лучше не придумать, летаю в облаках, – ей было смешно смотреть на растерянное лицо Эльвиры. Поверила, точно поверила! Не думала, что так мастерски заливать сможет. – Довезёшь хоть до метро? Ты-то у нас теперь с правами и при машине, не обидел тебя твой бывший, хоть и козёл, конечно, редкий. Олег тоже настаивает, чтобы сдала экзамены. Сидим в кабаке, он даже выпить не может. Я-то, сама знаешь, не любитель!

От такого обмана на душе легче не стало, когда сочиняла радостно, будто так оно всё и есть на самом деле, словно в тот день окунулась, когда Олегу полностью открылась, ещё и ревела, а он лишь рукой махнул, как послал куда подальше.

Всё случилось внезапно и неожиданно. Город готовился к первому мая: кругом висели транспаранты и огненными языками развевались по ветру красные полотнища. Пётр Алексеевич обещал дочери, что уж на этот раз обязательно пойдут на демонстрацию трудящихся, и она вместе с ним в колонне вышагивать будет, второй год откладывают – то заболеет, то папа с мамой поругаются. За день до первого мая у Аллы Сергеевны неожиданно поднялось давление, и её по всем признакам пришлось срочно госпитализировать, подозрение на инсульт. Положение было серьёзное, и Петя отвёз Танечку домой – за мамой следить надо, не разорваться.

Как есть праздники пропали! Хотелось вволю отоспаться, а не обеды наготавливать. Весь день Светлана лениво слонялась по квартире, а Таня, обиженная, тихо сидела у себя в комнате и пыталась нарисовать Золушку. Получалось, прямо скажем, неважно, настроения не было. С утра по телевизору демонстрацию показывали, и от этого горько стало, ведь, если бы не бабушкино давление, шагала бы рядом с папой с флажком красным и шарами разноцветными и купил бы он ей эскимо на палочке, а то мама вечно запрещает – боится, что горло заболит. Так и прошло их первое мая, как самый обычный день – скучно и неинтересно. Света намылась, жирным ланолиновым кремом намазала лицо, чай с ложкой мёда – для сна и расслабления.

Звонок!

«Кто бы это?.. Вроде Пётр… Обязательно Тане спокойной ночи пожелать должен. Телячьи нежности! С Эльвирой весь день на проводе провисела, уж что только не обсудили!» После смерти матери страшно ей от таких звонков непонятных, особенно когда не туда попали, и нет чтобы извиниться, помолчат и трубку бросят!

Она не сразу узнала незнакомый мужской голос, только по интонации и манере говорить поняла – звонит Олег.

– Привет, гражданка Спиридонова! С праздником тебя! – он был выпивший и, по всей видимости, прилично.

От волнения ладони стали влажными, ей было не прийти в себя, казалось, она так и не сможет подобрать нужных слов не сложит их в предложения, наполненные хоть каким-то смыслом.

– Ну и что вы там мычите, Светлана, не помню, как по отчеству?! Ладно! Споки… Извини, что побеспокоил…

Она поняла: ещё доля секунды, и он повесит трубку и никогда больше не позвонит. Никогда!

– Олег!!! – она говорила слишком громко, Таня услышала и тихонько выглянула из своей комнаты. – Я прошу тебя, приезжай, пожалуйста! Хоть на час. Только приезжай!

Голос её слабел, теряя надежду. На другом конце молчали… Светлана тихо дышала, боясь что-то упустить, не расслышать, спугнуть…

– Давай адрес… Скоро буду…

В этих простых словах не было обычной иронии и холода, только тоска, какая-то боль, обречённость и совсем немного теплоты, за которую она уцепилась, и никакая сила не сможет оторвать!

Света увидела, как дверь в детскую медленно закрывается, подбежала, с силой рванула на себя, словно она сопротивлялась и не хотела её впускать. Таня не успела нырнуть под одеяло и смотрела на мать испуганными глазами, нелепо прижимая к груди старого плюшевого медведя, подарок Аллы Сергеевны, в которого ещё играл папа Петя, когда был совсем маленьким.

– Быстро спать! Не смей выходить из комнаты!

Такой злой маму она давно не видела, и ей захотелось заплакать, но больше всего мама не выносила слёз и от этого всегда злилась ещё больше.

«Когда уже папа вернётся жить домой? А что, если бабушка не поправится и он не сможет больше забирать её по выходным? Почему мама так громко кричала и просила кого-то приехать?» – она обняла покрепче медведя и закрыла глаза. Папа учил её считать слонов и засыпать. Она уже может насчитать много-премного слонов, а бабушка сказала, что слонов можно считать до бесконечности, но это было совсем непонятно, у всего должен быть конец.

Света не знала, за что хвататься. Она носилась из ванной в спальню, из спальни в гостиную. Кое-как уложила волосы, подкрасила ресницы и немного губы. Потом решила губы стереть – не идёт ей помада или тон не может подобрать, только деньги переводит.

Платье слишком нарядное напялила, смотрит в зеркало – не нравится себе. Можно подумать, когда-нибудь нравилась?! С Петром ей всё равно было. Она его и не смущалась никогда – ещё бы, таким оружием мощным, как Танька, обзавелась.

Каждую минуту на часы поглядывает: уже час прошёл, а Олега всё нет. Может, решил разыграть? Ну так же нельзя! Не по-человечески! Грубый, но на такое точно не способен…

– Вдруг голодный? А у меня шаром покати. Сосиски есть, яйца, картошки, если что, нажарю…

Олег действительно был в хлам, еле стоял на ногах и пытался отыскать квартиру номер 22. Всё плыло, двоилось, начинало прилично мутить. Мучили сомнения, зачем он решил позвонить этой странной бабе, да ещё и припёрся?

Всё получилось само собой. Ничего не предвещало дурного. Погода необыкновенная, народу в городе полно, только закончилась демонстрация, истосковались все по солнцу, весна затяжная, первая неделя, как небо ясное. Захотелось мороженого, и чтобы, как полагается, в железной креманочке, да с вишнёвым сиропчиком. Дошёл до «Лягушатника» – любимая мороженица с детства. Когда-то это было целым поощрительным действом со стороны родичей, правда, радовал он их редко, а вот огорчал частенько. Очередь огромная, сколько стоять – непонятно. Уже хотел развернуться и уйти, на улице сахарную трубочку купить и на скамеечке у Казанского посидеть. И дёрнул его чёрт ещё раз обернуться, убедиться, что стоять дело бессмысленное, как увидел Юльку. Она спиной сидела, а он всё равно узнал. Напротив мужик солидный, в сером костюме, ей улыбается, а сам невзначай глазами по сторонам стреляет, не иначе кагебешник. Он таких насмотрелся, пока в «Совтрансавто» работал, несколько раз в Большой дом вызывали, всякую чушь расспрашивали.