Срыв (сборник) - Роман Сенчин Страница 17

Звучала красивая мелодия, хрипловатый женский голос пел по-английски. Никто не танцевал – в деревне не очень-то любят медляки, и вообще парни с девушками на танцах почти не общаются, вроде бы даже не замечают друг друга. Зато потом, когда клуб закрывается, разбиваются на пары и куда-то расходятся.

Так произошло и в эту субботу, и Артем с Валей тоже пошли вместе. В сторону ее дома. Было прохладно, громко хрустел под ногами оплавленный солнцем, а теперь заледеневший снег; взлаивали за воротами собаки и тут же, убедившись, что люди идут мимо, замолкали.

– Валь, – не выдержав, остановил ее Артем, повернул лицом к себе, – я хочу с тобой быть… Хочу тебя.

Она серьезно улыбнулась.

– Подожди немного.

– Что подождать?

– Пойдем.

Артем хотел было опять остановить ее, обнять, начать целовать, но обещание сулило большее. И он пошел за Валей.

У калитки она сказала:

– Побудь здесь, я узнаю…

«Что узнаешь?» – собрался раздраженно спросить Артем. Не стал, послушно прислонился к штакетнику, смотрел на черные пятна домишек за белым пятном пруда, на редкие желтые и синеватые квадраты окон. Было тихо и мертво, и, казалось, на всей земле сейчас так – холодно, тихо, безлюдно. Тоскливо… Если бы не надежда на возможную скорую близость с девушкой, Артем опустился бы на корточки и заскулил. А потом завалился на бок, закрыл бы глаза и медленно, представляя во сне лето, городской какой-нибудь скверик, замерз.

Тонко пропела дверь в глубине двора, потом захрустел обледенелый снег и послышался шепот Вали:

– Ну-ка пошел в будку! Давай-давай быстро! Ну-ка, Трезор… – И, так же шепотом: – Артем, заходи.

Он вошел, стараясь рассмотреть, где Валя, где будка с собакой…

– Иди к бане, – шепот-приказ. – Прямо вон дверь.

Захрустел по двору. За спиной – шаги Вали, звяк цепи и собачье ворчанье.

– Тихо, сказала!..

В предбаннике было тепло, пахло шампунем, ошпаренными березовыми листьями, мокрым деревом… Артем почувствовал резкое, как удар, возбуждение. Даже стоять стало тяжело; он нащупал в темноте лавку и присел…

Заскочила Валя, набросила крючок на петлю.

– Свет не будем включать, – сказала тихо, словно ее могли услышать в доме. – Тут свечка где-то… сейчас… Раздевайся пока…

С тех пор этот предбанник стал единственным местом, где случалась их близость. Чаще всего в нем было холодно (баню топили раз в неделю), поэтому одежду не снимали. Артем приспускал джинсы, а Валя задирала к груди юбку… Но и тогда, когда в предбаннике бывало тепло и как-то даже уютно, увидеть девушку обнаженной Артему не удавалось – она не зажигала электричество, всё происходило при желтоватом пёрышке короткой свечи.

И знакомство родителей, так или иначе узаконившее их положение жениха и невесты, не изменило характер встреч. Встречаться для секса, кроме предбанника, было негде: у Вали в трех комнатах без дверей жило четверо человек – кроме нее самой еще мать с отцом и бабка лет восьмидесяти. На лето старшие Валины сестры привозили своих дочерей и часто наезжали сами; Валя в это время спала на веранде. А вести ее к себе Артем даже не предлагал. Конечно, мечтал оборудовать летнюю кухню под жилище, сделать своей комнатой, но понимал, что это лишь мечта: сам он не умел ремонтировать, строить и перестраивать, отец же, узнав о скорой свадьбе, стал мрачен, Артема почти и не замечал. Словно Артем его предал…

Как-то, после одной из торопливых, опасливых близостей, когда сидели рядом на лавке, Артем спросил… Это было дней пять спустя после визита его родителей к Тяповым…

– Валь, а у тебя много было парней?

Он почему-то был уверен, что ее не обидит этот вопрос, а не задать его уже не мог – давили ухмылки пацанов, горестные намеки бабки Татьяны.

– Да, много, – спокойный голос. – А что, тебе уже наговорили?

– Ну… Почти… И, знаешь… – Артем запнулся, подбирая слова, – хочется знать… Свадьба скоро, и… Будет у тебя с кем-то потом? Или как?.. У меня вот до тебя никого не было… Так, случайности всякие. Да и то…

– Можешь считать, что у меня тоже случайности, – оборвала его Валя. – Случайности. В городе их могут не замечать, а здесь всё сразу… Во все стороны растекается. Скучно людям, вот и пережевывают чужое. – Она взяла со стиральной машинки какую-то тряпку, вытерла промежность; Артем поморщился, отвел глаза. – А как без этого?.. Я люблю секс, хочу семью, ребенка. И случайности эти… Нет, – ее голос стал жестче, – это не случайности, я соврала. Со всеми, с кем была, собиралась на всю жизнь. Но… Короче, или бросали, или садились, или убивали их. У нас тут много убивают. Летом особенно. Двух парней у меня зарезали… Уезжают многие. Девчонки тоже уезжают, замуж некоторые выходят. И тут выходят, даже, бывает, удачно. А у меня вот не получалось никак. И не уехала никуда, пробовала… Сестры устроились в городе, а мне помочь… Ну, у них мужья, дети, квартиры тесные… А-а… – Валя бросила тряпку обратно, улыбнулась Артему. – Что, одеваться будем, или еще?..

С какой-то брезгливой страстью, молча Артем полез на нее. Невеста легла спиной на узкую лавку, задрала ноги.