Полёт попугайчика - Евгения Мелемина Страница 17

Томми становилось стыдно, он останавливался и мотал головой, избавляясь от наваждения.

Домой он пришел уже с жаром. Миссис Митфорд всплеснула руками.

— Я тебя предупреждала, Томми! Почему ты меня никогда не слушаешь? Ты прекрасно знаешь, что по понедельникам я хожу на католическое собрание женщин нашего города. И что, мне теперь из-за тебя сидеть дома? Почему ты обо мне не подумал? Тебе хотелось, чтобы я никуда не пошла?

— Мама, — с трудом ответил Томми, — прости, пожалуйста. Я не хотел…

Она подошла и положила ладонь на лоб Томми.

— Господи.

— Нет, нет… — пробормотал Томми, — еще рано — Господи… Пока что только — твою мать…

— Томми!

А он рассмеялся и пополз на второй этаж, забыв разуться.

Прошло три или четыре дня. Томми сбился со счету, потому что шторы в его комнате всегда были плотно задернуты, и большую часть времени он спал. Хуже всего приходилось по ночам — часа в три он неизменно выпутывался из бредовых снов и подолгу ворочался, не в силах заснуть снова и не имея достаточно сил, чтобы хотя бы включить ноутбук.

Кризис миновал после ночи борьбы с германскими топорами. Утром Томми почувствовал себя настолько лучше, что потребовал завтрак. Миссис Митфорд принесла стакан теплого молока и теплые вафли с кленовым сиропом.

Томми с удовольствием съел вафли, а после смог встать и ополоснуться. В это время миссис Митфорд поменяла мятые простыни и прочее постельное белье.

Томми вернулся в свежую постель и улегся, надев чистую футболку. Шторы наконец раздвинули. Дневной теплый свет заполнил комнату.

— Томми, — сказала миссис Митфорд, заглядывая в комнату. — Я пойду на собрание.

Томми лишь рукой махнул, потом насторожился:

— А что, сейчас понедельник? Я неделю провалялся?

— К тебе пришел Алекс, — сказала миссис Митфорд, — я его впустила. Он за тобой последит. Тебе нужны салфетки? Вот они, справа, на тумбочке. И не пей холодного.

Она закрыла дверь, и Томми услышал приглушенный диалог: неразборчивый голос матери и отчетливое: «Да, миссис Митфорд! Конечно, я знаю, миссис Митфорд!»

Алекс вломился в комнату сияющий. От него несло сигаретным дымом и резким запахом мужского одеколона — не иначе как позаимствовал у отца.

— Слабак, — сказал он с порога. — Ты в обморок при виде тараканов не падаешь?

— Если только нахожу их в сумочке между ежедневными прокладками и косметичкой.

Алекс рассмеялся.

— Да, ты предупредил ход моих мыслей…

— Это несложно.

Алекс присел в кресло.

— Сильно болел?

— До глюк дело дошло.

— А, — спокойно сказал Алекс, — это не так уж плохо. Мне однажды такая телка привиделась… Легла на меня прямо сиськами, а я задыхался, но не стал никого звать… дышать нечем, а приятно. Это у меня грипп был. А у тебя что?

— Не знаю. Мать не любит обращаться к врачам, считает, что они пьют из нации кровь или что-то вроде того…

— Кстати, о крови, — оживился Алекс, — за неделю ничего не улеглось. Моран по-прежнему желает насрать тебе в рот.

— Вот бли-и-ин, — простонал Томми, представив, как бешеный Моран бегает за ним по школе, спустив штаны с волосатой жопы. — Так и сказал?

— Да, говорит, руки об Попугайчика марать не хочется, а вот в рот ему наложить — это то, что доктор прописал.

— А откуда такие подробности? Он объявление вывесил, что ли?

— Нет, — Алекс поднял голову и посмотрел Томми прямо в глаза. — Я в курсе, потому что некоторым образом с ним сдружился.

Томми недоуменно покачал головой.

— Ты свихнулся? Он тебя десять лет от мусорного бака не отличал, а теперь вдруг сдружился…

Алекс ухмыльнулся.

— Полезные связи, друг мой, полезные связи. Я подошел к Хогарту, потрепался о том-сём… киношку обсудил. И заодно предложил побыть спортивным обозревателем футбольной команды. Я буду ездить с ними на матчи и освещать их в школьной газете, а еще мне дали местечко в местной газетенке. Посмотрим, как пойдет. Люди любят спорт и любят читать о достижениях своих детишек. Пришел на тренировку, пожал руку паре хороших людей… и знаешь, Моран тоже не так уж плох. Он отличный полузащитник.

— Ты же ничего не смыслишь в футболе.

— Зато в младшей школе я играл в бейсбол, забыл?

Томми не нашелся, что ответить. Взял с тумбочки салфетки и снова положил.

Ему вдруг вспомнился унизительный эпизод. Это произошло больше года назад. Митфорды укатили на какое-то очередное собрание послушать прибывшего в штат знаменитого проповедника — убрались ровно на сутки, с ночевкой в дешевом отеле. Томми, обрадовавшись свободе, пригласил Алекса на ночь — пицца и порно, обычная программа таких ночных бдений.

Пиццу привезли поздно и холодную, зато ночной кабельный канал не подкачал — выставил серию полнометражек с загадочным сюжетом и уймой разнообразного секса, начиная от группового и заканчивая лесбийским.

Алекс и сказал:

— Если мы подрочим друг другу, то получим неплохие ощущения.

Томми, возбужденный до предела, — пришлось расстегнуть молнию на джинсах, иначе головка немела от боли, посмотрел на друга с удивлением.

— Здесь нет ничего пидорского, — утешил его Алекс. — Просто чужая рука… понимаешь. Будут совсем другие ощущения. Только нельзя, чтобы кто-нибудь об этом узнал.

Томми еще раз глянул на колыхающиеся на экране влажные сиськи с торчащими сосками и пожал плечами.

— Я-то не расскажу, — сказал он.

— Тогда давай попробуем, — сказал Алекс и привстал, чтобы стянуть свои джинсы пониже.

На экране стонала очередная жертва таксиста, остановившего машину где-то в желтой пустыне среди монументальных кактусов. Таксист сосредоточенно драл ее в зад, похлопывая ладонью по дрожащим ягодицам.

Алекс был прав — чужая рука давала совсем другие ощущения. Алекс частенько сбивался с нужного ритма, порой делал больно, останавливался именно тогда, когда Томми уже был готов кончить, но само впечатление — от вмешательства другого человека в самую интимную зону, вовлеченность его в этот тайный процесс, — делало происходящее нереально возбуждающим. Это не была механическая дрочка «до результата», это было что-то другое, почти настоящий секс, потому что Томми было хорошо всем телом — мышцы приятно сжимались, устало клонилась голова, глаза закрывались, дыхание стало жестким.

В какой-то момент он совсем забыл об Алексе и о том, что должен дрочить другу, а не просто млеть и ерзать по дивану.

И Томми было плевать ровно до того момента, пока он сам не отошел от оргазма, который пришел поздно и долго-долго накатывал волнами, не отпуская его из тисков сладкого безразличия.