Жажда жить - Джон О'Хара Страница 17

— Повторяю, не понимаю, о чем ты.

— Сядь. Если ты сейчас уйдешь, я буду считать, что ты умер, и, попомни мои слова, в этот дом ты больше никогда не войдешь. Ну а теперь говори правду. Да, кстати: Вилломены не будет не только сегодня, но и вообще. Я все знаю про тебя и эту шлюшку. Она уехала из города и больше не вернется. Я заплатила ей за билет и дала еще двадцать долларов, а ее родители, они-то приличные цветные, устроили ей хорошую взбучку, и ты больше ее не увидишь, по крайней мере в нашем городе.

— Это она все начала.

— Мне наплевать, кто начал, да и вообще наплевать на эту историю. Я с ней покончила. А теперь мне надо знать, что у тебя было с Грейс Колдуэлл, и еще раз повторю, не ври мне. У вас были отношения?

— Что значит отношения?

— Выходит, были!

— Но ты же так и не сказала, что ты имеешь в виду.

— Ты спал с ней? Отвечай! Отвечай, мерзавец!

— Да. Один раз.

— Один раз? Где? Когда? Как это произошло?

— Ты задаешь слишком много вопросов. — Чарли даже заплакал. — Я не могу ответить на все разом.

— Отлично. Пошли по порядку. Ты спал с ней?

— Не знаю… Да.

— Что значит не знаешь? Когда это было?

— На рождественские каникулы.

— Где это случилось?

— У них дома.

— У них дома? Я не верю тебе.

— Но это правда. Я зашел к ней в комнату…

— А где были мистер и миссис Колдуэлл? Слуги? Где был Брок?

— Я не могу отвечать на все сразу. Мистер и миссис куда-то уехали, слуги, наверное, были внизу. А Брок был там.

— Где там, в той же комнате?

— В коридоре.

— Он знал, что происходит?

— Не знаю. Он стоял на стреме, вдруг кто появится.

— Ага. Ясно. А он сам с ней был раньше? Не говорил тебе?

— Нет. Ничего не говорил. Если что и было, мне не сказал.

— Дальше, выкладывай, что было дальше. Ты вошел в комнату, а Брок остался на страже. Где была она?

— Сидела на кровати, стригла ногти на ногах.

— Значит, у нее были ножницы? Почему же она не пригрозила тебе? Она была одета?

— На ней был купальный халат. Собиралась принять душ. Было слышно, как в ванной течет вода.

— Дальше.

— Я сказал: поцелуй меня, и она ответила: ладно, только потом сразу убирайся вон.

— Она сама сняла халат, или ты сорвал его?

— Я стянул его и повалил ее на кровать.

— И она лежала на кровати раздетой?

— Да.

— А ты? Ты был одет?

— Да. Ну а потом я взял ее, по крайней мере мне так кажется.

— Ну а она? Вскрикнула, упала в обморок, сказала что-нибудь? Что?

— Не помню. Все произошло очень быстро, а потом я выбежал, выбежал из дома.

— И Брок не остановил тебя и ничего не сказал?

— Нет, он просто стоял у двери и продолжал стоять, когда я побежал вниз.

Джесси замолчала и сделала глубокий вдох.

— Ну, и когда вы снова увиделись?

— Снова?

— Я спрашиваю, когда вы снова оказались наедине? Только она и ты.

— Когда она пригласила меня в приходский дом на праздник в честь дня рождения Вашингтона.

— Но там вы не были наедине. Так где?

— Здесь.

— Здесь? В этом доме?

— В подвале. Вилломены не было, а ты ушла за покупками.

— Утром?

— Нет, в полдень. Это как раз и был день рождения Вашингтона. Ты сказала, что пойдешь то ли в магазин, то ли играть в карты.

— А она сама решила прийти сюда? Кто это надумал?

— Не помню, может, она, может, я. Она сказала, что ей надо со мной поговорить. Да, наверное, это я предложил здесь встретиться.

— Поговорить о чем?

— Она сказала, что хочет сказать мне… что не сердится на меня за ту историю. Но я не должен так больше делать.

— А ты сделал. Прямо у нас дома!

— Но это вовсе не так.

— А как?

— Мы поцеловались.

— И все?

— Постояли обнявшись.

— В погребе?

— Не скажу. А то могут быть неприятности у других.

— Неприятности! У тебя у самого уже столько неприятностей, что впору в исправительный дом отправлять. Неужели не ясно? Неужели ты не понимаешь, что если Грейс, или кто еще, хоть слово скажет, тебя засадят туда и будут держать, пока не исполнится двадцать один. Неужели тебе это даже в голову не пришло?

— Не знаю.

— Где ты снова раздевал ее?

— Не скажу. Не могу сказать.

— Скажешь. Как миленький скажешь. Ты и так мне столько наговорил, что тебя повесить можно. На Юге тебя бы пристрелили. Итак, где это было и почему ты не можешь сказать?

— У одного члена студенческой общины.

— Где именно? Хватит испытывать мое терпение. Наказание ждет тебя в любом случае, но оно будет куда суровее, если ты не расскажешь мне всего!

— У Хэма Шофшталя. На чердаке их каретного сарая, когда Уолтер был в больнице. Уолтер — это кучер.

— А у Хэма с ней было что-нибудь?

— Его там не было. Я сказал ему, что это наш, общины, секрет. Он даже не знает, кого я приводил.

— Для этого существуют ваши общины?

— Нет, но если ты попросишь кого-нибудь о чем-нибудь от имени «Альфа Омеги», тебе обязательно пойдут навстречу, и если тебя попросят о чем-нибудь, то ты тоже выполнишь просьбу. При этом все должно храниться в тайне.

— Но Хэм гораздо старше тебя.

— Это не имеет значения. Сделавшись членом «Альфы», остаешься им пожизненно со дня посвящения до самой смерти. Если кому-нибудь из наших станет известно, что я проговорился, мне лучше сразу уехать из города. Мне никогда не получить работу у члена «Альфы», меня никуда не будут приглашать, даже разговаривать со мной не будут, очернят при любой возможности.

— А еще где вы встречались вдвоем?

— У нее дома. Однажды я проводил ее домой из танцевальной школы, мистера и миссис Колдуэлл не было, и мы постояли в вестибюле. Никто нас не заметил. Это все.

— Она знала про твои шашни с Вилломеной?

— Нет, конечно.

— А у нее, у Грейс, что-нибудь было с другими парнями?

— Нет. Она только со мной встречалась, ну, если не считать детских лет.